Джигитовка казаков по Белу Свету - Стрелянова П.Н.
ISBN 5-9524-2115-6
Скачать (прямая ссылка):
Узнав это, доктор дал мне лекарство для успокоения и для сна, подчеркнув, что мне нужно хорошо отдыхать и побольше спать. Поблагодарив доктора, мы с женушкой вернулись в отель. Отсюда она послала телеграмму директору Донского хора Н.Ф. Кострюкову, предупреждая, что я заболел и приеду в хор не раньше как через неделю.
300
ДЖИГИТОВКА КАЗАКОВ ПО БЕЛУ СВЕТУ
Эту неделю я все спал да спал. Я очень ослабел за предыдущие недели. Через неделю отдыха я со своей милой женушкой прибыл в Нью-Йорк и заявил Кострюкову, что в турне я могу ехать только со своей женой. Один же ехать боюсь и не поеду. А так как концертная компания «Колумбия» дорожила мною как хорошим танцором, то она согласилась возить мою женушку весь сезон бесплатно. И моя Лапи поехала со мной в турне.
Надо сказать, что для хористов это было неожиданностью. Многие были недовольны, что с хором едет женщина, так как весь хор был исключительно мужской. Всех нас с шофером, кроме моей жены, было 28 человек.
Но моя Лапи никому не помешала, потому что она была умницей. Скромная и хорошо воспитанная, Лапи ни с кем не входила в обсуждения. С хористами поэтому она старалась мало разговаривать. От нее они, пожалуй, кроме «доброго утра, господа» и «спокойной ночи, господа», ничего другого не слышали. Если же кто из хористов спросит ее: «Людмилочка, как вы себя чувствуете в поездке?» — она всегда скромно отвечала: «Хорошо». Или же, когда ее спросят: «Вы слушали, как пел сегодня хор?» — она так же коротко ответит: «Хорошо».
И всегда в компании она была хорошим другом. Никогда она не показывала, что она дама, которой мужчины должны стесняться или быть с ней как-то особо внимательными, дескать — «дай дорогу даме!» и пр. Со всеми она держала себя ровно и корректно, как равная.
Больше 23 лет я прожил с нею и никогда от нее не слышал, чтобы она чего-нибудь боялась, или говорила нервным голосом, или чему-либо особенно радовалась, как это часто делают другие женщины. И когда она смеялась, она никогда не открывала рта. Наоборот, как бы ей ни было смешно, она склоняла голову вниз, закрывала руками лицо, чтобы другие не видели, что ей очень смешно.
Она имела еще одну хорошую черту характера: мы с нею много работали среди мужчин — с казаками и ковбоями. Частенько случалось, что и казаки, и ковбои, рассердившись на своих лошадей или еще на что-либо, выражали свою злость грубо, с руганью. Или между собою, в мужском разговоре, для при краски, они вставляли в своих рассказах совсем непозволительные слова. И моя Лапочка, слыша все это, делала вид, что ничего не слышит, и даже мне, своему мужу, она никогда не жаловалась, что вот, дескать, как плохо они себя ведут, — а будто в жизни так и надо выражаться и так грубо себя вести.
Наши хористы скоро поняли, что с ними путешествует хороший компанейский друг, и все стали ее уважать.
301
г.а. солодухин
И вот благодаря своей милой женушке, которой я так верил, что она меня нигде не оставит и всюду за мной во всем присмотрит, я, совершенно больной, мог все же танцевать мой бурный кавказский танец-лезгинку.
Я почему-то боялся, что выброшусь когда-нибудь из окна отеля. Поэтому на ночь я крепко закрывал все окна. Я не только боялся увидеть на улицах и в других местах разные аварии, но также боялся разговоров о катастрофах. Я боялся темноты и всего черного.
Через каждые три-четыре недели я ходил к доктору на уколы от нервов. Принимал пилюли от нервности, а когда танцевал лезгинку, я иногда забывал, сделал ли я все па ? Почему и спрашивал мою женушку. А она, хорошая и умная, всегда так ласково меня утешала: «Миленький мой свит харт, тебе о твоих па во время танцев нечего беспокоиться. По старой привычке ты так хорошо танцуешь, да так чисто, и о твоем танце в публике все так хорошо отзываются, что я, сидя между ними, слышу все эти похвальные слова насчет моего любимого бельчика, и в душе у меня появляется гордость. И мне так хочется сказать им — ведь это мой муж танцует! Спосибо вам, господа, за комплименты по адресу моего мужа!»
Ее любовь и ласка крепили мою душу, и я хотел жить и жить лишь только для нее.
По окончании этого сезона мы с Аапи приехали домой. Услышав нас, наши милые собачки, те, что остались живы, залаяли и завизжали от радости, что опять увидели своих хозяев. Их жалобный визг опять стал сильно трепать мои нервы. Я не мог подойти к ним близко. Я боялся их. И чтобы не видеть их и не слышать их лая и визга, мы переселились с Лапи в отель.
На другой день нашего приезда я позвал к себе Дениса — своего компаньона по собакам — и сказал ему, что я очень болен и не могу больше подходить к моим собакам. Поэтому если он желает один за ними смотреть, то тогда мы будем держать и попробуем пустить на бега.
Денис замахал руками и отвечает: «Нет-нет. Ты меня от них избавь. Я глухой и больной. Я измучился за ними ухаживать. Продай их или же отдай даром, только избавь меня от них».
С большим трудом я нашел покупателя и за 800 долларов продал четырех здоровых собак, а также и двух парализованных. Отдал покупателю собачьи станки, намордники, попоны и все, что еще имело отношение к собакам.
