История Италии в 3 томах - Сказкин С.Д.
Скачать (прямая ссылка):
121 A. Tamaro. Op. cit., v. I, р. 288.
122 В. Mussolini. Op. cit., v. IV, p. 9.
F- Ercoh. Stgria del fascismo, v. II. ]Шапо, 1939, p. 14, 49
У становление фашистской диктатуры 49
ства, фактически — именно фактически, а не юридически — вставшего над парламентом, было первым, но далеко не единственным изменением такого рода. Сразу после переворота местная администрация подпадает под контроль руководителей провинциальных фашистских организаций. При префектах появляются политические советники, которые осуществляют «политический надзор». К руководителям важнейших государственных учреждений также приставляются советники. Начинается постепенная замена руководящих кадров старого государственного и правительственного аппарата.
Сами фашисты определяли первый период своей власти как диктатуру фашистского правительства или диктатуру фашистской партии над старым либеральным государством 124. Важной гарантией этой диктатуры стали два новых института: Большой фашистский совет (БФС) и Добровольная милиция национальной безопасности (ДМНБ). Оба эти института были созданы уже вскоре после переворота, но опять-таки не вопреки, а как бы в обход старых законов и старой государственной системы.
БФС создан в декабре 1922 г. на базе дирекции фашистской партии путем добавления к ней министров-фашистов и некоторых местных фашистских лидеров по назначению лично Муссолини. Сам Муссолини стал председателем БФС. Этот совет фактически — опять именно фактически, а не юридически — контролировал все декреты и законопроекты перед внесением их в парламент. Через своих членов, состоявших в правительстве, он контролировал и правительство.
Королевский декрет от 14 января 1923 г. предусматривал юридическое признание фашистской милиции125. Вскоре она была преобразована в ДМНБ, подчиненную непосредственно главе правительства.
Созданием ДМНБ Муссолини преследовал ряд целей. Наряду с прочим надо было покончить с фашистской вольницей, которая ставила свое обычное право выше писаного закона. Об этом было даже записано в уставе фашистской милиции от 3 октября 1922 г., т. е. до прихода фашистов к власти. Но теперь, придя к власти, Муссолини хотел заставить уважать писаный закон по крайней мере в той его части, которая обеспечивала приоритет и власть правительства. В противном случае страна оказалась бы во власти анархии, а лозунгом правительства Муссолини были нормализация и порядок. Но фашистские отряды продолжали свои самочинные действия и после прихода к власти. Многие даже сочувствующие
124 Ibid., р. 11, 51.
12' М. La Torre. Cenlo anni di vita politica ed amminislrativa italiana,v. II. Firen-?e, 1953, p. 28. У становление фашистской диктатуры
50
фашистам элементы были недовольны продолжающимся на местах террором фашистских боевиков. Одним из наиболее трагических эпизодов этого террора было убийство фашистами в Турине в течение одной декабрьской ночи 1922 г. по крайней мере 15 социалистов и коммунистов. Поводом к этим убийствам послужило то, что накануне в городе были обнаружены трупы двух фашистов. Вряд ли Муссолини был искренен в осуждении акта мести туринских фашистов. Его бурная реакция, о которой рассказывает в воспоминаниях Массимо Рокка126, была вызвана скорее всего опасениями возможного обострения политического положения в стране.
Создание ДМНБ должно было бы, как тогда многим казалось, дать известные гарантии против фашистских самоуправств на местах, тем более что глава ДМНБ генерал Де Боно был одновременно шефом полиции. Но это же стало еще одним шагом на пути к преобладанию политической власти в лице фашистского правительства над законодательной в лице короля и парламента. Иными словами, это стало еще одним шагом на пути к укреплению террористической фашистской диктатуры в целом. Передача ДМНБ в юрисдикцию главы правительства, а не государства усиливала личную власть Муссолини. Благодаря БФС и ДМНБ он располагал теперь такой силой и влиянием, которые и не снились его предшественникам на посту премьера.
Нельзя сказать, чтобы все это не вызывало недовольства в политических кругах либеральной и демократической буржуазии. Но, как правило, это недовольство не выходило за рамки устранения от сотрудничества с фашизмом отдельных деятелей, как это было, например, с Нитти. От этого устранения до активной оппозиции, а тем более борьбы против фашизма было еще очень далеко. Вот что писал Нитти по поводу своей позиции в отношении фашизма в одном из частных писем, относящихся к апрелю 1923 г.: «... Необходимо, чтобы фашистский эксперимент совершался без помех: никакой оппозиции с нашей стороны. Я не могу примкнуть к нему, но я не хочу и противодействовать ему. Я более чем когда-либо убежден, что вне моей программы нет спасения; но оставаясь при этом убеждении, скрашивающем мое одиночество, я не хочу больше ничего предпринимать» 127.
Иными словами, пусть сам ход событий убедит других в пагубности фашизма. И уж совсем немного было среди либералов и демократов таких деятелей, которые пытались ускорить процесс убеждения людей в пагубности фашизма. К числу этих немногих относился редактор газеты «Коррьере делла сера» сенатор Аль-
