Знаменитые иностранцы на службе России - Шишов A.B.
ISBN 5-227-01446-9
Скачать (прямая ссылка):
После объявления приговора, который заканчивался словами «и за то ваше воровство великий государь Царь и великий князь Петр Алексеевич всея Великие и Малые России самодержец указал казнить смертью», осужденных развезли по местам публичной казни. Этими местами стали площади у съезжих изб — полковых канцелярий каждого из четырех бунтовавших стрелецких полков, и городские ворота столицы.
«После исполнения казни, — пишет австрийский посол Гвари-ент, — я присутствовал на великолепном угощении, приготовленном у генерала Лефорта...» На пышном пиру Царь Петр I казался иностранцам-дипломатам довольным событиями дня и приветливым. По словам того же цесарца, «оказывал себя вполне удовлетворенным и ко всем присутствующим весьма милостивым...».
ЗНАМЕНИТЫЕ ИНОСТРАНЦЫ НА СЛУЖБЕ РОССИИ
жения «утихал» только под влиянием двух человек — своего фаворита и друга Франца Лефорта, а после его смерти — второй своей супруги Екатерины, ставшей первой Императрицей России. Примечательны два таких случая.
В 1698 году первый командующий флотом государства Российского праздновал день своих именин. «Франц Яковлевич, — пишет Иоганн Корб, секретарь австрийского посольства, — отпраздновал день своих именин великолепным пиршеством, которое почтил своим присутствием царь с очень многими из бояр». Дело в тот день не обошлось без вспышки гнева, довольно частой у самодержца во время застолий, когда он плохо контролировал свое поведение.
«Думный Емельян Игнатьевич Украинцев, — продолжает Корб, — возбудил против себя за какую-то провинность царское негодование. Встревоженный за свое колеблющееся благосостояние, он опустился до самой крайней степени унижения в мольбах о помиловании. Кроме того, все бояре, как бы сговорившись, каждый поочередно ходатайствовали за него. Однако Государь упорно от него отворачивался. Наконец Лефорт, отозвав царя к окну, оправдал думного». «За денежное вознаграждение», — прибавляет Корб. То есть за посул, который тогда был в обычае и от которого не отказывались даже и очень высокопоставленные лица.
Второй схожий случай утихомиривания царского гнева на одном из застолий в лефортовском дворце описывает в «Достопамятном повествовании и речах Петра Великого» А. К. Нартов. В том случае решалась судьба генералиссимуса боярина Алексея Семеновича Шеина, пользовавшегося одно время большим доверием у Петра I. Описанная Нартовым история произошла в сентябре 1698 года:
«Некогда у Лефорта на пиру был государь с генералами и министрами. А как за столом довольно пили, и лишь только было развеселились, как нечаянно зашел разговор такой, который всю забаву обратил на печаль и наполнил всех страхом и ужасом. Завели речь о войсках и военном порядке или дисциплине, при которой один из собеседников сказывал: «Чтоб иметь исправных и добрых офицеров, то надобно для того наблюдать службу и старшинство».
Вслушавшись в сие, Петр Великий отвечал ему: «Ты говоришь правду. Это есть то самое правило, которое я желал установить, и для примера был барабанщик в роте у Лефорта».
141
A.B. ШИШОВ #л
«=aa_fest,
Но при сем, взглянув тотчас грозным видом на генерала Ше-ина, против него сидевшего, продолжал далее: «Я знаю, нарушая мои намерения и указы, некоторые генералы продают упалые места в своих полках и торгуют такою драгоценностию, которую надлежало бы давать за достоинство».
Шеин спросил государя: «Кто б такие были?»
И сие самое и воспламенило вдруг монарха с сердцем отвечающего: «Ты первый, ты тот самый!»
Причем, выхватив из ножен шпагу, начал ею рубить по столу так, что все присутствующие гости затрепетали: «Вмиг истреблю тебя и полк твой! Я имею список проданных тобою мест и усмирю сею шпагою плутовство твое!»
При сих словах хотели было прочие генералы извинить генерала Шеина, однако государь, не внимая ничего, кроме праведного гнева, в такую пришел запальчивость, что начал махать шпагою на все стороны без разбору. Слегка досталось оною князю Ромодановскому и Зотову, а между тем добрался он до самого Шеина, чтоб его поранить.
Но любимцем своим Лефортом, который в таких случаях один имел смелость удерживать царя, был схвачен. Государь, воспаленный сердцем, выступивший из самого себя, оттолкнул Лефорта и его ранил. Лефорт, оставя страх и ведая нрав, сколь младой монарх скороотходчив и мягкосерд, пренебрег без смятения нанесенный себе удар, остановил его, чтоб он перестал гневаться, вспомнил бы, что он ее исправитель и что великодушие сопряжено со славою и честью героя и законодателя.
Таким образом он смягчил государя так, что его величество, опомнясь, простил Шеина... Потом, признавшись в слабости своей пред всеми, тотчас с раскаянием и сожалением, обнявши Лефорта, говорил:
«Прости, любезный друг, я виноват. Я исправляю подданных своих и не могу исправить еще самого себя — проклятая привычка, несчастное воспитание, которого по сию пору преодолеть не могу, хотя всячески стараюсь и помышляю о том!»
Таким образом кончилось сие страшное происшествие, которое после сделало государя воздержаннее, ибо сею внезапностью чуть было не лишился друга своего Лефорта, которого рана без дальнейших следствий скоро и благополучно исцелена была.
