Знаменитые иностранцы на службе России - Шишов A.B.
ISBN 5-227-01446-9
Скачать (прямая ссылка):
Подполковник Франц Лефорт за примерную царскую службу производится в полковники. Новое звание улучшало его материальное положение и давало право стать полковым командиром одной из воинских частей столичного гарнизона. В Немецкой слободе стали поговаривать, что швейцарец «метит в царские генералы». В принципе так оно и было.
Неудачные Крымские походы нанесли непоправимый удар по положению правительницы Софьи Алексеевны и ее фаворита. Борьбу за царскую власть с юным Петром I они проиграли и оказались в заточении: царевну «заперли» в Новодевичьем женском монастыре, князя Василия с сыном отправили в далекую «бесчестную» ссылку.
В Российском государстве начиналась новая историческая эпоха — эпоха Петра Великого. По воле судьбы Франц Яковлевич Лефорт становится не только его сподвижником во многих делах, но и близким другом русского Царя.
91
«СЛУЖИЛЫЙ ИНОЗЕМЕЦ» И ГОСУДАРЬ «ВСЕЯ РУСИ»
До сих пор историки расходятся во мнении — когда же произошла первая встреча Царя Петра Алексеевича с полковником, выходцем из далекой Швейцарии. Одни считают, что их сближение и настоящая дружба берет истоки с того дня, когда «служилый иноземец» Франц Лефорт одним из первых прибыл по вызову юного Государя в 1689 году в Троице-Сергиев монастырь.
Другие отечественные исследователи считают, что начало Сношений иностранного офицера с отроком-Царем относится к периоду «потешных» военных игр Петра I в селе Преображенском. Участие в них принимало немало начальствующих людей из числа иноземцев. Среди них швейцарец действительно значился.
Правильнее допустить, что близкое знакомство юного монарха с Францем Лефортом произошло при посещении им Немецкой слободы. Так считает большинство историков. Писатель Алексей Толстой в своем знаменитом романе «Петр Первый» так описывает первую встречу Царя со швейцарцем из Женевы:
«...виноторговец Иван Монс, вышедший из аустерии, чтобы взглянуть на молодого царя, вынул изо рта фарфоровую трубку:
— Царскому величеству у нас приятнее, нежели дома, у нас веселее...
Стоявшие кругом иноземцы, вынув трубки, закачали головами, подтвердили с добродушными улыбками:
— О да, у нас веселее...
И ближе придвинулись слушать, что говорил длинному, с длинной, детской шеей царю нарядный человек в пышно завитом парике — Франц Лефорт. Петр встретил его на Яузе: плыли в тяжелом струге, челядинцы нескладно гребли, стукаясь уключинами. Петр сидел на носу, поджав ноги. Озаренные закатом, медленно приближались черепичные кровли, острые шпили, верхушки подстриженных деревьев, мельницы с флюгерками, голубятни. С Кукуя доносилась странная музыка. Будто наяву виделся город из тридевятого царства, тридесятого государства, про который Петру еще с колыбели бормотали няньки.
На берегу, на куче мусора, появился человек в растопыренном по бокам бархатном кафтане, при шпаге и в черной шляпе с завороченными с трех сторон краями, — капитан Франц Лефорт. Петр видал его в Кремле, когда принимали иноземных послов. Отнеся вбок левую руку с тростью, он снял шляпу, отступил на
92
^ ЗНАМЕНИТЫЕ ИНОСТРАНЦЫ НА СЛУЖБЕ РОССИИ ^
шаг и поклонился, — завитые космы парика закрыли ему лицо. Столь же бойко он выпрямился и, улыбаясь приподнятыми уголками рта, проговорил ломано по-русски:
— К услугам вашего царского величества...
Петр смотрел на него, вытянув шею, как на чудо, — до того этот человек был ловкий, веселый, ни на кого не похожий. Лефорт говорил, потряхивая кудрями:
— Я могу показать водяную мельницу, которая трет нюхательный табак, толчет просо, трясет ткацкий стан и поднимает воду в преогромную бочку. Могу также показать мельничное колесо, в коем бегает собака и вертит его. В доме виноторговца Монса есть музыкальный ящик с двенадцатью кавалерами и дамами на крышке и также двумя птицами, вполне согласными натуре, но величиной с ноготь. Птицы поют по-соловьиному и трясут хвостами и крыльями, хоть все сие не что иное, как прехитрые законы механики. Покажу зрительную трубу, через кою смотрят на месяц и видят на нем моря и горы. У аптекаря можно поглядеть на младенца женского пола, живущего в спирту, — лицо поперек полторы четверти, тело — в шерсти, на руках, ногах — по два пальца.
У Петра все шире округлялись глаза от любопытства. Но он молчал, сжав маленький рот. Почему-то казалось, что, если он вылезет на берег — длиннорукий, длинный, — Лефорт засмеется над ним. От застенчивости он сердито сопел носом и не решался вылезти, хотя лодка уже ткнулась в берег. Тогда Лефорт сбежал к реке — веселый, красивый, добродушный, — схватил исцарапанную, с изгрызанными ногтями руку Петра и прижал к сердцу:
— О, наши добрые кукуйцы будут сердечно рады увидеть ваше величество. Они покажут вам весьма забавные кундштюки...
Ловок, хитер был Лефорт. Петр не опомнился, как уже, размахивая руками, шагал рядом с ним к воротам слободы. Здесь окружили их сытые, краснощекие кукуйцы, и каждый захотел показать свой дом, свою мельницу, где в колесе бегала собака, свой огород с песчаными дорожками, подстриженными кустиками и ни одной лишней травинкой. Показали все умственные штуки, о которых говорил Лефорт...»
