Древняя история и традиционная культура - Шатин А.Ю.
Скачать (прямая ссылка):
16
С. Г. Боталов
ние верхних слоев не позволяет в полной мере понять и оценить поздний период существования города14. Итоги многолетнего исследования Танаисского некрополя, опубликованные сравнительно недавно (2001 г.) в коллективной монографии, позволяют говорить о значительной доле погребений гуннского и постгуннского времени IV-V, VI вв. (VI-VII хронологического периода). Они занимают почти половину (!) (44,3 %) от общего числе исследованных Танаисских погребений от III-I вв. до н. э. до VI в. н. э.15 Это, безусловно, указывает на довольно интенсивный характер обитания Танаиса в гуннский период (в эпоху Аттилы). При этом весьма интересно отметить тот факт, что, систематизируя данные погребальной обрядности, трудно не заметить, что ее развитие проходит по тем же этапам, что и позднесарматская культура в целом. Так в IV в. н. э. среди общего числа погребений появляются катакомбы с широтной ориентировкой покойников. И хотя их число не превышает трети (31,4 %) от общего количества погребений гуннского и постгуннского време-ни16, сам по себе факт синхронности в появлении катакомб на заключительном этапе позднесарматской культуры среди кочевнических памятников Нижнего Дона и Нижней Волги и погребений Танаиса, наводит на мысль о том, что вероятно нижнедонская столица и кочевнические объединения данного периода существовали в рамках единого культурного пространства. Возможно это заключение позволяет ответить на вопрос почему отсутствуют следы гуннских разрушений в слое Танаиса в отличие от других городов Киммерийского Боспора? Д. Б. Шелов замечает на этот счет, что город попросту не был восстановлен к 70-м годам IV в., а возрождение его начинается лишь после прихода гуннов17. Однако последние данные Танаисского некрополя опровергают это мнение. Напрашивается сам по себе вывод: либо город восстанавливали сами гунны, либо население, находившееся под их протекторатом. При этом необходимо признать, что характер погребальной обрядности городского некрополя принципиально остался прежним (позднесарматским): абсолютное большинство комплексов (57 %) составляют простые подбойные погребения с северной ориентировкой. Черепная деформация в этот период достигает наибольшего количества (21 %). Как уже говорилось, примерно треть занимают катакомбные погребения и неболь-
шое количество (4 комплекса) простых и подбойных погребений с западной ориентиров-кой18. Вероятнее всего особенно после готского погрома и значительного оттока из него греческого и раннесарматского населения, на что указывает приток танаисской ономастики в Боспорские города19, Танаис превращается в варварский город. Неслучайно, что именно в эпоху Аттилы, он испытывает кратковременный этап возрождения.
Не исключено, что в позднесарматский период это мог быть своеобразный межплеменной центр, в котором располагались ставки гуннских вождей, ремесленные мастерские, торговые фактории и проживало оседлое население сельскохозяйственной округи. Исторически он, скорее всего, был сходен с многочисленными кочевническими городами Великой Степи (Иволгинское городище, Итиль, Саркел - Белая Вежа, Преслав, города Золотой Орды и др.), тем более, что основанием для подобного заключения может являться общая историко-культурная ситуация, сложившаяся к гуннскому периоду в бассейне Дона. Исследование памятников IV-V вв. Чертовицкого - Замятинского округа Острой Луки Дона позволили А. М. Обломскому и его коллегам прийти к выводу, что данные селища являлись ставками гуннов, в которых проживало смешанное ремесленно-торговое и земледельческое население (прославяне -анты, финно-угры и балты Верхнего Поочья
и др.), находящееся под властью и протекто-
20
ратом гуннских вождей20.
Вероятнее всего, мирное сосуществование (полукочевого постгуннско-турбаслинского с оседлым угорским - именьдяшевского, кушнаренковского, бахмутинского и др.) в пределах одних селищ и городищ обеспечивала именно гуннская этнополитическая составляющая. На это указывают материалы исследования городища Уфа II (Башкорт), раскопки которого проводятся в последние годы. Расположение этого крупного протогородского центра с развитым ремеслом (металлургия, кузнечество, гончарство, ювелирное и др.), мощной фортификационной и жилой архитектурой в непосредственной близости с известными некрополями позднегуннской (тур-баслинской) кочевой аристократии, которыми являются знаменитые уфимские курганы и многочисленные турбаслинские комплексы, разбросанные по улицам и пригородам Уфы, факт не случайные. В данном случае мы име-
Кочевнический город как особое культурное явление
17
ем дело с единым комплексом, включающим протогород и связанные с ним погребальные памятники. Это единство позволяют установить многочисленные находки типологически близких предметов в могильниках и слоях V-VIII вв. городища21.
Исследования этого городища позволяют абсолютно по новому взглянуть на всю систему городищ железного века Урала и Западной Сибири, где наряду с крупными протогородскими центрами (столицами провинций), имеющими хорошо выраженную укрепленную цитадель, архитектурно-организованный и частично укрепленный посад, а также целую систему небольших дозорных городков, располагающихся по границам провинции. К первым в пределах исетско-тобольской провинции безусловно относится Прыговско-Козырьский комплекс и Коловское городище на р. Исеть22. Ко вторым относятся городища этого же прыговско-бакальского хронологического горизонта (II-VI вв. н. э.), входящие в большую Исетско-Тобольскую провинцию (Красногорское, Бакальское, Усть-Утякское и др.)23.
