Древняя история и традиционная культура - Шатин А.Ю.
Скачать (прямая ссылка):
Ключевые слова: кочевнический город, кочевая цивилизация Евразии, степная цивилизация, номадический, тюрки, гунны, хунны, Великий шелковый путь, Тюркский каганат, Танаис.
Понятие «кочевая или степная скотоводческая цивилизация» не так давно стало активно употребляемо в среде кочевниковедов и востоковедов1. Хотя справедливости ради заметим, что одним из первых эту дефиницию употребил в своей известной книге «Постижение истории» Арнольд Тойнби в первой половине прошлого столетия.
Восторженно отзываясь о физических и нравственных качествах кочевника, А. Тойнби приводит особый символ высшего христианского идеала, почерпнутый из жизни «нома-дической цивилизации» - образ «доброго пастыря». Однако при этом анализ этого общества вынуждает автора прийти к выводу, что кочевая цивилизация является «застывшей», а кочевники - это общество, у которого «нет истории»2.
Начало ее сложения относится к самому раннему периоду возникновения первых коллективов древних кочевников Азии. Однако окончательное формирование происходит к середине I тыс. н. э. Оно связано сначала с созданием империй азиатских и европейских гуннов, и, наконец, с возникновением Великого Тюркского каганата. В это время степной пояс Евразии превратился в единое вмещающее пространство, коммуникационные возможности которого были фактически безграничными. Сложение глобальной этно-политической иерархии кочевых сообществ, появление рунической письменности, круп-
ных межплеменных ханских ставок - прообраза особого явления, получившего последующее развитие в понятии «кочевнический город» - вот основные составляющие этой цивилизации. Со второй половины I тыс. н. э. степное и примыкающее к нему лесостепное пространство вступили в особый этап своего развития. С этого периода все этнокультурные и политические события, происходившие в пределах от Ордоса до Карпатской котловины, были органично взаимосвязаны между собой.
Как социокультурное явление кочевнический город появляется в недрах первых кочевых империй. В этой связи наиболее ранними из них можно считать укрепленные городища империи Хунну. Безусловно, традиция сооружения укрепленных поселений и городищ возникла и существовала в более ранний период на широте лесостепей севера Восточной Европы и Западной Азии (в качестве спорадических явлений в эпоху поздней и финальной бронзы и как система долговременных укреплений на границах лесостепного и степного ландшафтов в эпоху раннего железного века: скифо-сакском и сармато-аланском периодах). Однако относительная монокультурность городищ раннего железа (скифская, ананьинская, сарматская, караабызская, саргатская, кулайская и др.) и ограниченность хозяйственной и торговоремесленной деятельности не позволяют го-
14
С. Г. Боталов
ворить о них в полной мере как о протогородских центрах. Попытаемся реконструировать основные историко-культурные предпосылки и этапы возникновения кочевнического города в хунно-гуннскую эпоху.
На территории Большой Монголии, Ордоса и Забайкалья в конце I тыс. до н. э. процесс этнополитической консолидации кочевого населения вступает в свою решающую стадию. Однако ограниченность степных и частично лесостепных пространств, в конечном счете, так или иначе, приводила к переизбытку кочевого населения. Выходом из данного перманентного кризисного состояния могли стать лишь качественные социально-экономические изменения внутри кочевой державы. Так, вслед за победоносными завоеваниями новых степных пределов, принадлежавших дунху, юэчжам, гянгюням, динлинам и др., Модэ не только отвоевал Ордос, но и построил целую внешнеполитическую доктрину набегов, замирений и подарков с ханьским Китаем. Об этом довольно много написано в литературе3. Военные кампании (нашествия, набеги, угон скота, подорожная мзда) превращались в особый экзополитарный способ производства (по Н. Н. Крадину4), который предполагал внешнюю направленность деятельности, чтобы изымать из оседлых городских обществ необходимую продукцию земледелия и ре-месла5. Это неизбежно приводило к формированию нового облика потребностей кочевого общества. В случае ухудшения внешнеполитической конъюнктуры реализация этих потребностей возможно было осуществлять лишь за счет эксплуатации собственного населения (китайские мастера, данники, рабы, разоренные соплеменники) Кочевой империи. Результатом этого явилось появление многочисленных ремесленных факторий (железообрабатывающих, керамических) на территории Монголии, Забайкалья, Алтая. Появление подобных очагов ремесленного производства безусловно способствовало разрастанию их в крупные поселки и селища.
Другая часть неимущего безземельного населения из родовых кланов, лишенная возможности кочевания, вероятно, активно переходила на иной хозяйственный уклад (отгонное скотоводство, ремесленничество, земледелие), предусматривающий оседлое существование. Это происходило в относительно благоприятных условиях степи - предгорьях, оазисах, речных долинах. Следствием это-
го явилось возникновение селищ и городищ вблизи зимовок и летовок. К этому следует заметить, что оседлую, неимущую часть степного населения в значительной доле составляли инородцы, либо попавшие в плен (рабы или данники)6, либо роды, оставшиеся из-за неблагоприятных внешнеполитических условий без пастбищных территорий. Это подтверждается конструкцией жилищ и особенно деталями погребального обряда Иволгинского комплекса7. При знакомстве с данными материалами обращает на себя внимание тот факт, что, несмотря на существование разнокультурных и различных социальных и половозрастных групп в Иволгинском комплексе, погребальные комплексы и жилые строения в основном принадлежат к среднесословному и сравнительно бедному населению.
