Древняя история и традиционная культура - Шатин А.Ю.
Скачать (прямая ссылка):
- совокупность текстов, актуальных в контексте экспедиции и обладающих качествами стереотипности (повторяемости на уровне жанра, сюжета, мотивов, речевых формул и лексических маркеров), традиционности (т. е. воспроизводимости стереотипов во времени), бытующих в профессиональной среде и имеющих в ней статус фольклора (или его жанровых форм: баек, анекдотов и т. п.)5.
Основу материала исследования составил архив автора. Это нарративы (байки, рассказы о случаях); стихотворные тексты; экспедиционные песни (собрание челябинских экспедиций). Большинство из них записывались в ситуации «включенного наблюдения» на протяжении достаточно длительного периода с 1980 по 2008 г. в Урало-Казахстанской археологической экспедиции (ЧелГУ), экспедиции Челябинского государственного пединститута, экспедиции специализированного Центра «Аркаим». Всего использовано более 100 текстов. Отдельный пласт источников составила мемуарная и публицистичная литература, а также творчество археологов.
На основе этого материала сделана попытка рассмотреть, каким представляется образ профессионала внутри корпорации челябинских археологов. Здесь становятся важными представления о нормах отношений, моделях поведения во время полевых исследований, социальные позиции и роли участников экспедиции.
Сюжетная основа экспедиционного текста - это «путешествие за Знанием». Процесс «осюжетивания» можно схематично представить следующим образом: от неделимого жизненного континуума (1) к выделению и отбору событий - фабула (2), связыванию и экзегезе событий - сюжет (3), наконец, к материализации в конкретно нарративной форме (4)6.
В широкой теме «поля» можно выделить наиболее распространенные экспедиционные события (событием называется любое нарушение нормального течения жизни):
- природные катаклизмы;
- трудности работы;
- бытовые трудности полевой жизни;
- питейные практики;
- болезни, эпидемии, несчастные случаи;
- сексуальные и любовные похождения;
- столкновения с местными жителями.
Таким образом, событийный ряд археологического фольклора - это лишения, беды, неприятности, трудности, встречающиеся археологу в экспедиции и требующие героического преодоления. В целом экспедиция воспринимаются как испытание, раскрывающее истинную сущность человека. «Мы не просто, не просто романтики, / Мы истории волонтеры». Определение «наш - не наш» часто можно трактовать как - подходит человек для поля или нет, а сами экспедиции рассматривать как вид профессиональной инициации.
Для того, чтобы принять человека в сообщество, необходимо оценить его возможности исповедовать подлинные ценности коллектива, увидеть обладает ли неофит качествами, которые обязательны должны быть присущи археологу. Археологический фольклор фиксирует «истинные» ценности полевой жизни, собственно то, что должно приниматься членом коллектива:
- самоотверженный труд на благо сохранения памяти, прошлого, истории («Здесь вам раскоп, / А не в парке гулянье. / Так оставьте все ваши желанья /Опрокинуть стаканчик-другой / В пивной»; «Пусть я погиб под Кулевчами, /Пускай костьми на бровку пал, / Пускай мой труп вперед ногами / В молчанье вынесут в отвал... /Да только пожили б века»; «Мы не золото едем искать, / Расчищая эпохи руками, / Нам бы только найти и понять, / Что так скупо хранилось веками»);
- «джентельменство», «рыцарство»
(многочисленные рассказы о запретах со стороны мужчин носить тяжелые носилки слабой половине; разведочные рассказы о том, как мужчины несли по два рюкзака; как переносили на руках женщин через реки и т. п.);
- бескорыстие (настоящий материал приходит к археологу, только тогда, когда уходит насущная потребность в этом материале - после защиты диссертации или отказа от темы);
- проявление волевых качеств (Например: «Конечно, ребята уставали, но никогда не просили поблажек. Девчонки были более выносливыми, а может просто более терпеливыми. Много лет спустя, Лена
62
Т. В. Любчанская
Татаринцева вспоминала о том, как на перекурах не могла распрямить ладошки. И после перекура просто вставляла черенок лопаты в отверстия рук... Запомнился на Ильинке Володя Потапов: стоит с лопатой у бровки и уныло ее долбит, без результата, просто так - на другое сил нет»1);
- способность прийти на помощь (Гаяз проколол консервным ножом вену. И тихо так говорит: Я вену проколол. Мужики тоже, не паникуя, молча, встали. Таиров записал на бумажке время. Стал жгут накладывать. Стас Григорьев кроссовки надел, побежал Катангу в баню, туда Стас Кудрин на машине уехал...);
- остроумие (Аркаимский лагерь, наверно, в метрах 100 от нас находился. Там начальником был Витя Красуский. И должен был шеф подъехать. Вот Витя к нам приходит. Мы ему говорим: «Ну, что, Витя, приготовил лагерь к приезду шефа?» А он: «Да не совсем, туалеты хлоркой посыпали, чеснок купили. Теперь учу детей кричать: Надоело это сало!»);
- толерантность (На Аксаке было много всего интересного. Нас было немного, начальником был Костя Бабенков. Помню, что мы долго обсуждали этнический состав отряда, причем кажется, как раз тогда, когда Рыбалко уехал. Там, как-то так получилось, что люди были ну совсем разные: и по национальному составу - три татарина - Гаяз, Шамиль и Валерка Мухамадеев; украинцы-казаки - Рыбалко, Славик Евсеев, Мацына (еще Рыбалко Костю Бабенкова все в хохлы записывал - объяснял ему, что буква «в» в конце фамилии у него явно случайно появилась); немка - Ирка Гехт; Танька Епимахова все говорила, что она полька; Кутепов - что он русский князь. Ну и по социальному происхождению тоже разница чувствовалась. Но жили как-то очень дружно, хотя тема национальной принадлежности все время в ходу была - все друг другу объясняли какие национальные черты они ценят);
