Научная литература
booksshare.net -> Добавить материал -> История -> Ростунова С.А. -> "Великая ложь нашего времени. Константин Петрович Победоносцев" -> 7

Великая ложь нашего времени. Константин Петрович Победоносцев - Ростунова С.А.

Ростунова С.А. Великая ложь нашего времени. Константин Петрович Победоносцев — М.: Русская книга, 1993. — 639 c.
ISBN: 5-268-00913-3
Скачать (прямая ссылка): veltaynashvrem1993.djvu
Предыдущая << 1 .. 2 3 4 5 6 < 7 > 8 9 10 11 12 13 .. 151 >> Следующая

Так закончится первый этап эпохи великой смуты в России, не оставивший ей ничего, кроме надежды на возрождение в будущем.
У Блока, как великого поэта, не возникало в поэзии ни ложных образов, ни случайных слов. Поэму «Возмездие» он не закончит, но появятся у пего статьи,
23
в которых зазвучат горькие упреки в адрес отечественной интеллигенции, он станет отрицать прогресс и ополчится против «цивилизованного одичания», а затем вдруг примет революцию и в январе 1918 года напишет знаменитую поэму «Двенадцать».
...И идут без имени святого Все двенадцать — вдаль. Ко всему готовы, Ничего не жаль...
...Так идут державным шагом —
Позади — голодный пес, Впереди — с кровавым флагом...
В белом венчике из роз —
Впереди — Исус Христос.
Некоторые современники после написания Блоком «Двенадцати» обвинили его в том, что он продался большевикам. Блок никогда и никому не продавался, он безоглядно отдавался своим прозрениям, прозрениям порой удивительным, и оказывался в таких случаях прав. «Двенадцать» нельзя понять, если не памятовать написанное в том же январе 1918 года стихотворение «Скифы», и этим двум произведениям можно было бы дать общее название — «Возмездие». Поэт всем своим существом ощущал, как рушится великая Россия, а с нею и великая христианская культура, и как ликует по этому поводу близорукая Европа, и с гордой болью бросал ей гневные пророческие слова:
Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!
24
Но сами мы — отныне вам не щит, Отныне в бой не вступим сами, Мы поглядим, как смертный бой кипит, Своими узкими глазами...
Сквозь кошмар и ужас холодной январской поры восемнадцатого года Блоку мнились ужасы планетарного масштаба:
Не сдвинемся, когда свирепый гунн В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун, И мясо белых братьев жарить!..
И почти обреченный призыв:
В последний раз — опомнись, старый мир!
На братский Пир труда и мира, В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!
Но отзвука нет, и возникает образ Христа с кровавым флагом, символизирующим искупительную жертву, впереди — Голгофа, на которую, вслед за державно шагающими матросами, предстоит взойти русскому народу во имя возрождения великой России и спасения Европы от «цивилизованного одичания».
Поначалу наш молодой АГИТПРОП, взросший на терроризме всесильного общественного мнения предреволюционной эпохи, попытался разом покончить со всем, что являлось русской культурой, и выпустил на поле боя оголтелый и беспощадный Пролеткульт. Атака с ходу не удалась. Тогда началось планомерное и методичное искажение целостной культуры. Легче всего было разделаться с Победоносцевым и Столыпиным, так как
25
они являлись прежде всего крупными государственными деятелями царской России, читай, контрреволюционерами. Им приклеили зловещие ярлыки, а их труды навеки изъяли из читаемого оборота. Поскольку марксизм-ленинизм был провозглашен как последняя инстанция истинности, то не составляло большого труда списать всю русскую философию от славянофилов и Леонтьева до Бердяева и Флоренского в мертвый архив, не имеющий никакой научной ценности. Не обошли вниманием и литературу. Гоголя разделили на две части: на больного (реакционное) и здорового (обличительное). Толстого тоже: на глупого (философия) и здорового (художественность). Блок спасся благодаря «Двенадцати», где неожиданно узрели гимн революции,— не убоялись даже образа Христа в белом венчике. А позже, чтобы поднять цену советской поэзии, обойму советских поэтов начали открывать именем Блока. На весь XIX век выделили только четыре штатные единицы по ведомству литературной критики и философии и утвердили на эти должности тоже порядком обструганных Белинского, Чернышевского, Добролюбова и Писарева. Даже родоначальника советской литературы и социалистического реализма Горького и то подавали в несколько «обкусанном» виде.
АГИТПРОП приспособил всю русскую литературу к своим нуждам, причем на века, во всяком случае, так ему хотелось. Но живая культура пробивалась даже сквозь, казалось бы, непробиваемый идеологический асфальт, плодоносила и делала свое великое дело. Сейчас идет спешная перенастройка, благодаря чему и произошел прорыв культуры сквозь руины старой лжи и не затерялся еще под завалом новой.
Воспользуемся моментом.
26
Смутное время — это болезнь общественного сознания, которая имеет альтернативный исход: выздоровление или смерть. И предполагать здесь можно любой из них — все зависит от субъективного восприятия жизни, оптимистического или пессимистического, шансы угадать равны, шансы же предвидеть нулевые. Прошлого не оспоришь и не отменишь, грядущего не предотвратишь ни думою, ни молитвой. Но дума просветляет разум, молитва же успокаивает душу, и только добрый союз просветленного разума и успокоенной души превращает жизнь в созидательное творчество, то есть в то богоугодное дело, которое лишь и оправдывает присутствие человека в нерукотворном Храме Природы.
В заключение хотелось бы вспомнить и о другом великом гражданине России, гениальном ученом, изобретателе, педагоге, внесшем весомый вклад в развитие науки, экономики и промышленности страны,— Дмитрии Ивановиче Менделееве, писавшем в конце прошлого века следующее:
Предыдущая << 1 .. 2 3 4 5 6 < 7 > 8 9 10 11 12 13 .. 151 >> Следующая

Реклама

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed

Есть, чем поделиться? Отправьте
материал
нам
Авторские права © 2009 BooksShare.
Все права защищены.
Rambler's Top100

c1c0fc952cf0704ad12d6af2ad3bf47e03017fed