Из Истории отечественной фонологии - Реформатский А.А.
Скачать (прямая ссылка):
2* 20
А. А. Реформатский
вопрос с точки зрения социально-лингвистической, то окажется, что социальная, грамматическая роль „твердости" и „мягкости" вышеперечисленных согласных в русском языке неодинакова. В то время как разница между твердыми и мягкими н и л использована в русском языке в связи с различением смысла слов. . . различие между твердыми и мягкими „к" и „г" для такой цели никогда не применяется. . .» (стр. 47).
Другая цитата связана с вокализмом: «Смена ы и и в зависимости от твердости или мягкости предшествующего согласного . . . совершенно аналогична смене э узкого («среднего») и э широкого в тождественных случаях, например: . . . конь этот — кон этот и т. п. Доказательством того, что ы представляет собою лишь вариант фонемы и, является также: невозможность произношения ы в начале речи и дифтонгичность ы в конце речи, где этот гласный в своем исходе приближается к звуку и. Последний факт был открыт иностранными учеными. Наконец, на том, что звуки и и ы представляют собой в русском варианты одной и той же фонемы, основана также возможность их рифмования в стихах. Как раз этот факт служит ярким доказательством правильности теории фонем, а отнюдь не представляет собою „неточной" рифмы, как думает С. Бернштейн („О методологическом значении фонетического изучения рифмы". — „Пушкинский сб. памяти Венге-рова". СПб., 1922)» (стр. 50, сноска).
Попутно Н. Ф. Яковлев замечает: «Тот факт, что в орфографии приняты написания а, у, и для изображения гласных после ч, щ, ж, ш, как не имеющих парного противопоставления по твердости и мягкости, представляет собою безусловно рациональный графический принцип: удержания в графике из двояких возможных начертаний — одного простейшего. Этот принцип следовало бы распространить и на случаи: цы, т. е. писать во всех случаях ци» (стр. 50, сн. 2).
Пусть Н. Ф. Яковлев и допустил отожествление двух уровней: фонематического и мерисматического (о чем было сказано выше) и не упомянул о фонетическом исследовании гласного звука [ы], которое провел и опубликовал не «иностранный ученый», а ученик Ф. Ф. Фортунатова — Александр Иванович Томсон 8, все же приведенные выше положения статьи Н. Ф. Яковлева «Математическая формула построения алфавита» были отправным пунктом построения теории Московской фонологической школы и в своих методологических соображениях, и в решении отдельных вопросов русского консонантизма и вокализма. Это было «наше» тогда
8A. И. Томсон. Фонетические этюды. — РФВ, 1905. Иа истории отечественной фонологии
21
и остается «нашим» и по сей день. И, несмотря на то, что Николай Феофанович организационно не был членом Московской фонологической школы, он был ее представителем, на что уже указывали многие исследователи 9.
Наиболее интересные разговоры и беседы на фонологические темы были в НИЯзе при подготовке к Всероссийскому орфографическому съезду 1931 г., когда «сектор», где эти беседы имели место, возглавлял журналист и литератор Михаил Семенович Гус, человек способный, выпустивший незадолго перед тем совместно с Н. Загорянским и Н. Кагановичем книгу «Язык газеты» (1926), но абсолютно не лингвист, что, например, явствует из его одобрения нашего предложения после ц всегда писать и (в том числе и огурци, отпци). Михаил Семенович, имея в своем произношении щ мягкое», очень приветствовал это предложение: «Огурц' и — это хорошо!», — а в фонологии и в фонологическом письме он так и не смог разобраться, хотя ему многое втолковывали (особенно — А. М. Сухотин). Но в общем эти совещания были для нас очень полезными: здесь мы (Аванесов, Сидоров и я) поняли наших единомышленников (П. С. Кузнецова и А. М. Сухотина; хотя Кузнецова Аванесов и Сидоров знали и раньше по Диалектологической комиссии, а Сухотин, действительно, «родился» для нас в это время).
За полгода до Орфографического съезда, после весенних дебатов о реформе русской орфографии в связи с публикацией проектов в «Учительской газете», в брошюре Главнауки и в журнале «Русский язык в советской школе», была опубликована статья Р. И. Аванесова и В. Н. Сидорова «Реформа орфографии в связи с проблемой письменного языка» 10, где на примере критики беспринципного и к тому же «полипринципного» проекта реформы орфографии авторы обосновывают принцип фонологической или фонематической орфографии, попутно объясняя основные положения самой фонологии с «московской точки зрения». Вникнем в некоторые положения этой замечательной статьи, которая была «этапной» для консолидации воззрений Московской фонологической школы. Вот выдержки: «Под звуковым письмом мы имеем в виду такое письмо, которое построено на известном соотношении звука и его графического изображения — буквы. Звуковое письмо
9 См., например: М. В. Панов. Русская фонетика, стр. 396, 397; М. Петер. К теории Московской фонологической птколы. «Studia Sla-vica», 1957, v. III, fasc. 1-4, стр. 330 и др.
10 Р. И. Аванесов, В. Н. Сидоров. Реформа орфографии в связи с проблемой письменного языка. — РЯІТ1, 1930, № 4, стр. 110—118; то же — наст, изд., стр. 149—156. 22
