Из Истории отечественной фонологии - Реформатский А.А.
Скачать (прямая ссылка):
Большим подспорьем для уточнения нашей теории была прикладная деятельность, из которой отмечу УФТ 1929—1931 гг. при Госиздате и НИИ Огиза (в комиссию по выработке «унифицированной фонетической транскрипции» (УФТ) входили: А. А. Реформатский (председатель), М. Н. Петерсон, Р. И. Аванесов, Г. О. Винокур, М. М. Каушанский, К. А. Ганшина, О. И. Бого-
4 См. вводную статью и примечания А. М. Сухотина к кн.: Э. Сепир. Язык. Введение в изучение речи. М.—JI., 1934; см. также: А. М. Сухотин, К. К. Ю д а X и н. О сокращении некоторых букв в ряде тюркских алфавитов. «Письменность и революция», 1933, стр. 137—141; то же — иаст. изд., стр. 157—162. 16
А. А. Реформатский
молова, Е. А. Мейер, Н. Э. Мамуна, Б. В. Шмелев, А. Викстид и Н. ГІ. Сеттингсон), а также редакционную комиссию по предложениям о реформе русской орфографии в НИЯзе (А. М. Сухотин, В. Н. Сидоров и А. А. Реформатский; проект был отклонен Глав-наукой и «выше» ввиду радикального характера, например введение в русский алфавит буквы «йот» и пр.).
Большую роль для укрепления взглядов Московской фонологической школы сыграли труды Н. Ф. Яковлева, который с начала 20-х годов занялся языками Северного Кавказа, продолжая тем самым дело П. К. Услара и развивая на основе современной лингвистики идеи этого предтечи фонологии. Еще в 1923 г. Н. Ф. Яковлев опубликовал «Таблицы фонетики кабардинского языка» 5, где автор сформулировал свое фонологическое кредо, а в 1926 г. на I Тюркологическом съезде в Баку сделал основной доклад по вопросу об алфавитном строительстве, что легло в основу его статьи «Математическая формула построения алфавита» 6. В этой статье Н. Ф. Яковлев излагает свою фонологическую позицию, ссылаясь на мысли П. К. Услара и И. А. Бодуэна де Куртенэ и полемизируя как с Бодуэном, так и с Щербой, а также формулирует задачи прикладной лингвистики и ее теоретические обоснования. Вот наиболее интересные положения этой статьи:
«Непосредственный контакт тех и других (здесь имеются в виду „культурные работники восточных автономных образований" и „теоретики-лингвисты". — А. Р.) в вопросах проработки проблем массовой письменности на бесписьменных и младописьменных языках. . . чрезвычайно благоприятно отразился на развитии нового направления в лингвистической науке, которое можно обозначить термином: „прикладная лингвистика" или „теория прикладной лингвистики"» (стр. 41); «. . . базируется она [это новое направление] на результатах не историко-сравнительного изучения языков, но на относительно недавно возникшей теории фонем, как главе вновь возникающей лингвистической дисцип-плины — так называемой „статической", или „синхронической", лингвистики, которую правильнее было бы называть „теорией грамматики", в научном смысле этого слова» (стр. 63).
Что касается основы прикладной лингвистики для алфавитных проблем — фонологии, то в данной статье Н. Ф. Яковлев
5H. Ф. Яковлев. Таблицы фонетики кабардинского языка. M., 1923.
6H. Ф. Яковлев. Математическая формула построения алфавита. «Культура и письменность Востока», кн. I. M., 1928, стр. 41—64; то же — наст, изд., стр. 123—148. Иа истории отечественной фонологии
17
высказал очень важные и основополагающие мысли. «Огромная заслуга фонетиков бодуэновской школы заключается в том, что они впервые установили для каждого данного языка, что в сознании говорящих на нем существует не все бесчисленное множество наблюдаемых исследователями звуковых оттенков, но лишь строго ограниченное их число. Эти звуковые оттенки, сознаваемые говорящими, были названы Бодуэном де Куртенэ „психофонетическими альтернантами", или „коррелятивами", и вслед за ним Л. В. Щербой — „фонемами"» (стр. 45—46).
На минутку остановим цитату: «бодуэновскую школу» надо дифференцировать. Одни от Бодуэна пошли в левую сторону, другие — в правую. Здесь я отнюдь не хочу характеризовать через прилагательные «левый» и «правый» что-то качественное, как бы в «политическом смысле». Просто: это «те» и «другие». Но, во-первых, «запуск» слова фонема в лингвистику принадлежит не Щербе, а именно Бодуэну и Крушевскому, а во-вторых, — я и сейчас это подчеркну и в дальнейшем буду об этом говорить, — нельзя говорить о «бодуэновской школе», имея в виду только Л. В. Щербу и Ленинградскую фонологическую школу. Заслуга Бодуэна именно в том, что он дал исходный плацдарм, из которого смогли развиться и Ленинградская школа («школа Щербы»), и Пражская школа, п Московская фонологическая школа. Тем-то и велик Бодуэн, что он оставил такое наследие, в котором «сам да понимает себя»!
Продолжаю цитату: «Указанные исследователи, однако, не объяснили лингвистической сущности данного явления, его специальной основы, сводя дело к психологическому акту, к явлениям индивидуального сознания каждого отдельно говорящего. Между тем уже такой ранний исследователь языков Кавказа, как П. К. Услар, которому в ходе его научной работы постоянно приходилось сталкиваться с составлением практических алфавитов для горских языков Кавказа, устанавливает впервые правильную точку зрения на данное явление. Именно он отмечает, что в каждом данном языке, при всем кажущемся звуковом его многообразии, всегда существует лишь строго ограниченное количество таких звуков, которые служат для различения слов этого языка (следует ссылка автора на «Абхазский язык» П. К. Услара, Тифлис, 1887. — А. Р.). Это замечание Услара, нигде, однако, им не развитое и не обоснованное, стало мне известным уже тогда, когда я путем самостоятельных исследований фонетик кавказских языков пришел по существу к аналогичному выводу, который вкратце изложил в своих „Таблицах Тфонетики кабардинского языка". Я вполне присоединяюсь к выводам проф. Л. В. Щербы, что в каждом языке существует строго ограниченное количество звуков — „фонем", однако в отличие от последнего я даю этому факту 2 А А. Реформатский 18
