Из Истории отечественной фонологии - Реформатский А.А.
Скачать (прямая ссылка):
1M. И. Матусевич. Введение в общую фонетику. Изд. 3. M., 1959, стр. 10.
2 См.: И. А. Б о д у о п до Куртенэ. Избр. труды по общему языкознанию, т. I. M., 1963, стр. 122.
3 Там же, стр. 121. Иа истории отечественной фонологии
49
отдельных дальше неделимых произносительно-слуховых представлений (см. § 119—127)» 4. И, наконец, знаменитый § 119, который я уже цитировал:
«§ 119. С точки зрения языкового мышления и основанного на нем научного языковедного (лингвистического) мышления, фонемы и вообще все произносительно-слуховые элементы не имеют сами по себе никакого значения. Они становятся языковыми ценностями и могут быть рассматриваемы лингвистически только тогда, когда входят в состав всесторонне живых языковых элементов, каковыми являются морфемы, ассоциируемые как с семасиологическими, так и с морфологическими представлениями» 5.
И эту точку зрения Бодуэна следует считать собственно лингвистической. Что же касается психологической, социальной, антропологической и тому подобных мотивировок, то это были для Бодуэна попытки подкрепить и углубить его основную лингвистическую позицию, что связано с его постоянными исканиями и раздумьями философского и научного порядка.
Об «антиморфематизме» Л. В. Щербы и его последователей правильно писал еще в «откликах» на фонологическую дискуссию 1952—1953 гг. М. В. Панов (см. выше), но еще более определенно высказался он в своей книге «Русская фонетика»:
«. . .Щерба совершенно отвергал использование морфологического критерия в фонологии. Это понятно: если фонема понимается просто как звуковой тип, то сопоставление морфем и не нужно. Но здесь-то совсем иной взгляд на фонему!» 6
2. Боязнь морфемы коренится в еще более глубоком убеждении Ленинградской школы — в желании исходить из «голой материи», а не из материи, понятой семиотически в ее знаковой функциональности. Ведь объединение звуков речи в некие единства по схожести материальных свойств, т. е. построение «звуковых типов», абсолютно афункционально и асемиотично. Так мог рассуждать Д. Джонз, который считал, что «фонема — это семейство звуков», а не тожественный элемент морфем как значимых единиц языка.
С одной стороны, включая фонетику в грамматику (на чем очень настаивал Л. В. Щерба и что имеет под собой безусловные основания, хотя терминологически это и запутывает вопрос), а с другой стороны, настаивая на автономности фонетики и на непричастности фонемы к морфеме и не допуская никакого морфе-матического аспекта в фонологии, ленинградские фонологи впа-
4 См.: И. А. Бодуэн до Куртенэ. Указ. соч., т. II, стр. 256.
5 Там же, стр. 276.
6 См.: М. В. Панов. Русская фонетика. M., 1967, стр. 379.
4 А. А. Реформатский 50
А. А. Реформатский
дают в порочный круг противоречий, следствием которых является трактовка ими вопроса о чередованиях: и беГу — беЖишъ, и [дуГІ]—[дуБа] квалифицируется как ыена фонем. По воззрениям МФШ, в первом случае — традиционная альтернация позиционно независимых разных фонем <Г> и <Ж>, а во втором случае — позиционно обусловленное варьирование одной и той же фонемы. Так думал и Бодуэн (см. его статью «Фонема» 7, а также его «Опыт теории фонетических альтернаций»8). И это мнение не «молодого Бодуэна» 60—80-х годов, а работы 90-х годов, когда Бодуэну было за 50. . .
С этим связано еще одно терминологическое недоразумение, в появлении которого не только Бодуэн, но и Щерба неповинны: это пресловутая «звуковая оболочка», термин, пущенный А. И. Смирницким, широко введенный О. С. Ахмановой, а вслед за этим и Р. И. Аванесовым. . . (см. его статью 1955 г. «Звуки / и У»). К сожалению, не избежал соблазна этого термина и М. В. Панов в своей книге «Русская фонетика». . . Вот что написано в книге М. В. Панова:
«Вот два основных назначения звуковых единиц: они в языке служат для разграничения и отожествления смысловых единиц, т. е. слов, морфем, предложений.
Иногда говорят, что это определение неточно: звуки разграничивают не слова, а звуковые оболочки слова. Основания для этой поправки вот какие: слова различаются не только звуками, но її смыслом. Слова дом ядам различаются тем, что одно — существительное, называет особое строение, другое — глагол, называет действие, а вовсе не только тем, что здесь [о], а там [а].
Эта поправка вряд ли обоснованна: в утверждении, что звуки различают слова, не содержится вывода, будто слова различаются только своими звуками.
Более того, несомненно, слова (именно как смысловые единицы) только потому могут различаться, что они имеют разное звуковое выражение; и в этом смысле, действительно, звуки различают слова (и морфемы).
Наконец, утверждение: звуковые единицы служат для различения звуковых оболочек слов — тавтологично (и тем самым бессодержательно). Звуки ведь и составляют звуковую оболочку слов, отдельный звук — часть этой оболочки, а в некоторых случаях — и вся эта оболочка полностью, например в междометих О! Al и пр. Сказать, что у слова О! звуковая единица [о] служит для
7 И. А. Бодуэн де Куртенэ. Указ. соч , т. I, стр. 351—352.
