Из Истории отечественной фонологии - Реформатский А.А.
Скачать (прямая ссылка):
В этой статье ее авторы сами признаются, что дискуссия: «. . . не вполне оправдала надежды, которые возбудила и, следовательно, не вполне достигла цели. Почему? В чем заключается причина этого явления? Конечно, эту причину можно искать в недостаточной «оперативности» редакции журнала, по-видимому, не сумевшей правильно организовать дискуссию, дать должное направление дискуссии по общим вопросам фонологии» (стр. 553). В конце же статьи высказано иное мнение, приводящее к совсем неожиданному финалу: «. . . суть вопроса, по-видимому, не в том, как, хорошо или плохо, была организована дискуссия, а в том, что ^«ведущие» советские фонологи пока еще не приступили. . . к пересмотру своих взглядов в области теории фонемы И H о в о г о в этой области им нечего сказать». И (под занавес): «... среди значительной части советских языковедов все в большей мере складывается убеждение. • • что, может быть, „проблема фонемы" вообще отжила свой век именно как проблема ... а самый термин „фонема" (при наличии равнозначного (? А. Р.) ему термина „звук речи"), надо думать, не так уж необходим» (стр. 554).
Итак, гора родила мышь, и притом весьма паршивую! IV. О РАСХОЖДЕНИЯХ МФШ
С ЛЕНИНГРАДСКИМИ ФОНОЛОГАМИ
Несмотря на личные добрососедские и даже дружественные взаимоотношения между московскими и ленинградскими фонологами и на полное взаимоуважение, расхождение этих двух школ настолько серьезно, что обойти его молчанием нельзя. Это было бы преступлением перед истиной, а тем самым и перед наукой о языке.
Ленинградцы превосходят москвичей (за исключением С. С. Вы-сотского и, пожалуй, покойного П. С. Кузнецова) в чисто фонетическом и особенно в экспериментально-фонетическом плане. Большую роль играет в этом отношении Лаборатория экспериментальной фонетики имени Л. В. Щербы при филологическом факультете Ленинградского университета. Это старейшая из существующих ныне фонетических лабораторий, основанная Л. В. Щер-бой еще до революции (более старые лаборатории В. А. Богородиц-кого в Казани и А. И. Томсона в Одессе прекратили свое существование после смерти их основателей).
УЛ. В. Щербы оказались верные преемники: М. И. Матусевич и Л. Р. Зиндер, которые возглавляли Ленинградскую лабораторию после смерти Л. В. Щербы (1944 г.) и воспитали целую плеяду фонетистов третьего поколения (Л. В. Бондарко, Л. А. Вербицкая, М. В. Гордина и др.), которые уже сами воспитывают себе смену, что создает непрерывную традицию исторического конвейера. Казалось бы, что проще всего этой школе взять за основу мысли ее патриарха, учителя Л. В. Щербы, И. А. Бодуэна де Куртенэ. Но получилось не так: сам Л. В. Щерба во многом отошел от исходных позиций Бодуэна как в частностях (вопрос об и и ы и мягких к, г, X в русском языке), так и в основополагающих принципах. Расхождение Щербы и Бодуэна восприняло и следующее поколение — М. И. Матусевич и JL Р. Зиндер и передало своим ученикам. Личное обаяние Льва Владимировича содействовало тому, что его духовные «дети» и «внуки» обратили его память в известный «культ», считая все мнения Щербы «непререкаемой истиной», что не было свойственно самому Льву Владимировичу, так как 48
А. А. Реформатский
он многое перерешал, во многом сомневался и противоречий в его трудах можно найти сколько угодно. Догматизация учениками мыслей учителя — плохая услуга науке!
Постараемся наметить главные пункты расхождения ленинградцев с Бодуэном и сделать необходимые выводы из этого. А это одновременно будут и главные пункты фонологических расхожде-нпй ленинградцев и москвичей.
1. Основное у ленинградцев в «отходе от Бодуэна» — это «антиморфематизм», установка на «автономность фонетики», боязнь морфемы и ее связи с фонемой, от чего идут и все прочие пункты как следствия.
Вопреки многим мнениям, говорящим о том, что Бодуэн радикально менял свои позиции в отношении понимания фонемы и фонологии, я смею утверждать обратное: при всех различиях формулировок в сочинениях Бодуэна он всегда оставался последовательным «морфематистом».
Так, М. И. Матусевич пишет: «Понятие фонемы встречается в литературе впервые у русского лингвиста И. А. Бодуэна де Куртенэ, но понимание им фонемы в течение его научной деятельности менялось. Сначала Бодуэн рассматривал фонему как явление эти-молого-морфологическое (взгляд, который развивал и его ученик Н. В. Крушевский), однако впоследствии он перешел на психологические позиции, на которых и оставался до конца, давая психологическое определение фонемы» 1.
Еще в 1871 г. и в 1881 г. в статье «Некоторые отделы „сравнительной грамматики" славянских языков» Бодуэн писал: «. . . понятие „фонема" разлагается на два существенно различные: 1) просто обобщение антропофонических свойств, 2) подвижной компонент морфемы и признак известной морфологической категории» 2.
В той же статье несколько выше сказано: «Морфемы как морфемы (все равно, живые ли еще или же уже аморфные) разложимы не на звуки, но на фонемы» 3.
В своем «Введении в языковедение» (5 литографированных изданий) вплоть до последнего издания 1917 г., когда Бодуэну было уже 72 года, он повторял ту же заветную для него главную мысль: «Психические (морфологически-семасиологические) составные части морфем. С этим связана морфологизация и семаспологизация
