Из Истории отечественной фонологии - Реформатский А.А.
Скачать (прямая ссылка):
Эти споры побудили меня вновь задуматься над вопросом о фонеме. И вот, опираясь на вышеназванные труды Бодуэна де Куртенэ, я пришел к заключению, что теории Щербы и „новомосковской школы" по сути дела не исключают, а дополняют друг друга; что „новомосковская" фонема представляет собой обобщение фонемы Щербы. . .» (стр. 62—63).
Может быть, в приведенных выдержках С. И. Бернштейн и не во всем прав, например в утверждении, что «теории Щербы и „новомосковской школы" по сути дела не исключают, а дополняют друг друга» и что попытка Сергея Игнатьевича «синтеза двух фонологических концепций создателями обеих синтезируемых теорий была принята в штыки. Ни ту, ни другую сторону не удовлетворял плюрализм в определении фонемы — замена единой „фонемы" системой фонологических единиц». Ссылка на точку зрения «позднего Аванесова» (50—60-х гг.) здесь не помогает, так как «позиция» Р. И. Аванесова появилась лишь в 50-х годах и не разделялась другими членами МФШ (см. ниже).
В 1937 г. крайне остро встал вопрос о печатной фиксации всех споров и расхождений, что в то время было не легким делом! Правда, в этом году С. И. Бернштейн опубликовал свою прекрас- Иа истории отечественной фонологии
29
пук» книжку «Вопросы обучения произношению»16, a JI. В. Щерба — первое издание своей «Фонетики французского языка»17, где наряду с прежними тезами Льва Владимировича («Эти звуковые типы и имеются в виду, когда говорят об отдельных звуках речи. Мы будем называть их фонемами», § 16) есть много и нового, например § 57—63 о дифференциальных признаках французских гласных и отказ от психологической интерпретации «фонем как представлений».
«Москва» тоже готовила публикации: Р. И. Аванесов, В. Н. Сидоров и Н. Н. Дурново хотели совместно написать грамматику русского языка (Аванесов — фонетика, Сидоров — морфология и Дурново — синтаксис), но участие Н. Н. Дурново не могло осуществиться, а Р. И. Аванесов и В. Н. Сидоров написали «Очерк грамматики русского литературного языка» Г8, где в разделе фонетики дали «московское» толкование фонемы и системы фонем (книга эта была заматрицирована, матрицы остались в Ленинграде, и она вышла только в 1945 г.), кроме того, по инициативе Р. И. Аванесова и под его редакцией был подготовлен сборник трудов кафедры русского языка МГПИ, в котором две статьи были посвящены фонологии — это статья П. С. Кузнецова «К вопросу о фонематической системе современного французского языка» 19, в которой ставятся основные вопросы фонологии в связи с мнениями и взглядами Щербы, Мартине, Гугенема и др. и где приводятся формулировки, выработанные МФШ, и статья А. А. Реформатского «Проблема фонемы в американской лингвистике» в связи с тем интересом, который проявился к переводу книги «Язык» Э. Сепира, с примечаниями переводчика этой книги — А. М. Сухотина, а также и другими американскими фонологическими работами, еще мало известными у нас. Сборник в основном был готов к 1938 г., но по разным причинам вышел в свет только в 1941 г., уже во время войны.
Еще печальнее была судьба первого издания «Введения в общую фонетику» М. И. Матусевич 20, которое было отпечатано,
18 С. И. Бернштейн. Вопросы обучения произношению. M., 1937.
17 JI. В. Щерба. Фонетика французского языка. М.—JI., 1937.
18 Р. И. А в а н е с о в, В. Н. Сидоров. Очерк грамматики русского литературного языка. M., 1945.
19 П. С. К у з н е ц о в. К вопросу о фонематической системе современного французского языка. «Уч. зап. МГПИ. Кафедра русского языка», 1941, т. У, вып. 1; то~же — наст. изд., стр. 163—203.
20 М. И. M а т у с е в и ч. Введение в общую фонетику. Изд. 1, JI., 1941; изд. 3, M., 1959; изд. 7, M., 1963. 29
А. А. Реформатский
но во время блокады Ленинграда большая часть тиража погибла. . .
Естественно, что первые годы войны нарушили все задуманные планы, подготовленные в 30-е годы. Погиб на войне талантливый молодой фонолог А. Ф. Биршерт (ученик С. И. Бернштейна), только что опубликовавший интересную работу «К вопросу о системе фонем английского языка» 21, где трактовались вопросы нейтрализации, дефонологизации и «вторичной фоноло-гизации», что очень занимало и наши умы в то время. В начале 1942 г. умерли в эвакуации А. М. Сухотин (февраль, в Ульяновске) и Д. Н. Ушаков (апрель, в Ташкенте). Долгое время в эвакуации были Р. И. Аванесов, В. Н. Сидоров, П. С. Кузнецов, причем — в разных местах. Раньше других смог вернуться в Москву Г. О. Винокур, а еще раньше был вывезен из ленинградской блокады Б. В. Томашевский, оказавшийся в фонологических вопросах (а он в них прекрасно разбирался!) верным союзником «москвичей». С 1943 г. в Москву приехал из эвакуации Л. В. Щерба и стал работать и в Институте языка и письменности АН СССР и в Московском университете.
В первый период войны научная жизнь в области лингвистики, конечно, была в расстройстве и проявлялась не в полной мере, оцнако она не прекратилась: доклады и обсуждения не прерывались даже в самые тяя^елые дни конца 1941—начала 1942 г. Тогда было два центра, где объединялись все те, кто не был эвакуирован и оставался в Москве, — это кафедра языка МГ1ІИ и Институт языка и письменности АН СССР (часть его сотрудников была в Ташкенте, но и в Москве оставалось известное число научных работников). Правда, специальных фонологических дискуссий не было, но кое-что все-таки проскальзывало, например спор Л. И. Жиркова и А. А. Реформатского с Н. К. Дмитриевым о трактовке вариантов (по звуковому виду) тюркских аффиксов, что оказалось первым камнем для дальнейшей разработки данной темы 22.
