Археологія, стародавня та середньовічна історія - Посохов С.И.
ISSN 0320-8281
Скачать (прямая ссылка):
Будучи убежденным последователем Гегеля [см.: 6, с. 47-49], он, как и многие другие историки-гегельянцы, должен был отрицать всякую историческую значимость за народами Востока, ибо, как известно, Гегель считал древний Восток внеисторическим «детством человечества» [26, с. 98-100]. Однако М. М. Лунин, как уже указывалось, изучавший философию Гегеля у его непосредственных учеников, очевидно, очень тонко чувствовал саму суть историко-философской концепции немецкого мыслителя, и, видимо, хорошо понимал, какую огромную роль играет в гегелевской системе древний Восток, причем именно потому, что является «детством человечества», этапом неразвитости «абсолютного духа», выражающейся в стагнации всего культурно-исторического развития. Ведь без демонстрации неразвитой стадии духа невозможно постигнуть и высоты его развития и представить историю как прогресс в области освобождения человека и становления абсолюта [27, с. 82-34]. Древний Восток и Восток вообще был для Гегеля «детством», без которого нет ни «греко-римской юности», ни «германской зрелости», началом истории, без которого невозможно постигнуть ее прогресс, он являлся основой для сравнения этапов становления духа и выявления ошибок и заблуждений человечества [27, с. 81-83]. Другими словами, без Востока нет и самой философии истории Гегеля, ибо именно застойность и первозданность восточных государств служит доказательством и оправданием исторического прогресса, обоснованием необходимости ее постижения с помощью законов диалектики [27, с. 86-87]. Все это, очевидно, прекрасно понимал и М. М. Лунин и поэтому, избрав систему Гегеля в качестве основы своих взглядов и методологии, он так или иначе должен был постоянно обращаться к истории древнего Востока. Ведь только так, изучив «начала истории», можно было подтвердить истинность излюбленного постулата М. М. Лунина о том, что развитием общества управляют «категории и законы, подобные тем, что существуют в естествознании» [20, тетр. 3, с. 6]. Кроме того, сама неизученность,
Л. А. Чувпило. История Востока.
189
«непонятость» древнего Востока, видимо, побуждала ученого к его изучению, ибо иным путем невозможно было представить исторический процесс как единое целое — хотя и «внеисторический», Восток должен был занять в этом процессе свое место и «подчиниться» общим законам развития общества.
Таким образом, сама историко-философская концепция Гегеля заставляла М. М. Лунина обращаться к истории древнего Востока вновь и вновь. He случайно в его востоковедческих работах влияние Гегеля заметно в гораздо большей степени, чем, скажем, в статьях по истории европейского средневековья, где господствуют идеи французского романтизма [6, с. 12-17]. Равным образом, в общеисторических философских построениях с применением идей Гегеля у М. М. Лунина всегда возникают древневосточные примеры [21, с. 410-413; 22, с. 12; 23, тетр. 4, с. 3-4]. Однако в интерпретации конкретно-исторического материала М. М. Лунин никогда не ограничивался одним гегельянством и нередко выражал свои оригинальные мысли и применял достаточно неординарные подходы. В этом отношении прежде всего обращает на себя внимание печатная работа ученого «Взгляд на жизнь индостанского народа» [ 18, с. 1 -86]. Эта объемная статья представляет собой обработку лекции об Индии, которая читалась в общем курсе древней истории и зафиксирована в рукописном варианте [20, тетр. 3-4]. Статья начинается подробнейшим географическим обзором Индостана, в котором явно чувствуется влияние одного из берлинских учителей М. М. Лунина — К. Риттера, отстаивавшего приоритет физико-географического фактора в истории древних народов [13, с. 1-10]. Далее идут разделы — «Элементы народонаселения», «Постепенное происхождение каст», «Священная литература Индии», «Отношение каст», «Иерархическая архитектура. Религиозные памятники Индостана» и «Взгляд на политическую историю Индии». В начале каждого раздела М. М. Лунин, несомненно находясь под влиянием Гегеля, приводит какой-либо общий закон, которым, по его мнению, следует руководствоваться при изучении данной проблематики и который оправдывается на примере других стран. Однако конкретное содержание этих законов, зачастую далеко выходит за рамки гегелевской философии. Так, уже в «Элементах народонаселения» ученый формулирует весьма своеобразное предварительное правило о том, что в начале истории любого цивилизованного народа встречается так называемая «двойственность начал», то есть взаимодействие народа-завоевателя и завоеванных туземных племен, которое и порождает «семена прочной самостоятельной образованности» — цивилизации [18, с. 11-14]. Идею завоевания какстимулак возникновению цивилизации М. М. Лунин позаимствовал, конечно, не у Гегеля, а из работ представителей романтической историографии, и в этом отношении не был новатором. Однако никто из этих историков никогда не решался применять подобную концепцию к истории восточных народов, во всяком случае, в таком контексте, как это делает М. М. Л у-
190
ІСТОРІОГРАФІЯ TA СПЕЦІАЛЬНІ ІСТОРИЧНІ ДИСЦИПЛІНИ
