Археологія, стародавня та середньовічна історія - Посохов С.И.
ISSN 0320-8281
Скачать (прямая ссылка):
Summary
This article is concerned with the study of the process of ukrainization in the 1920s-beginning of the 1930s in the soviet historiography in 19508-middle 1970s годов XX century. Concrete examples illustrate how definite methodological principles and ideological orientation influenced the study of this subject. The article analyzes not only historical, but also some publicistic work.
С. И. Посохов. Организация научной работы студентов.
219
С. И. Посохов
ОРГАНИЗАЦИЯ НАУЧНОЙ РАБОТЫ СТУДЕНТОВ В УНИВЕРСИТЕТАХ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ: ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИОГРАФИИ
Организация научной работы студентов в современных университетах является необходимой составляющей подготовки специалиста. Некоторые из форм такой работы достаточно традиционны. Вместе с тем, изучение организационных основ привлечения студенчества к научно-исследовательской деятельности в дореволюционных российских университетах далеко до своего завершения. Об этом свидетельствует уже сам факт отсутствия более-менее основательных специальных работ по данной теме. Как правило, такого рода сюжеты подаются вскользь в работах по истории отдельных университетов, в обобщающих монографиях, посвященных университетам в целом, а также в работах по истории студенческого движения.
Основной тенденцией, которая проявилась и в дореволюционной
и, особенно, советской историографии, стало стремление авторов увязать формы и активность в деле организации студенческой научной работы с правительственным курсом в университетском вопросе. При этом соответствующие меры правительства в историографии выглядят как вынужденные, с целью «не допустить расширения и углубления движения учащейся молодежи» [1, с. 68], «разобщить студенчество» [2, с. 306]. Безусловно, и об этом свидетельствуют документы, правительство, обеспокоенное массовыми студенческими выступлениями и активным участием студенчества в революционном и национально-освободительном движении, практически на все явления университетской жизни смотрело сквозь призму возможных студенческих беспорядков. Такая позиция применительно к научным объединениям студентов становится обоснованной, если учесть, что многие студенческие кружки укрывали нелегальных лиц, что выступления студентов также организовывались кружками [3, с. 54]. Во второй половине XIX в. по форме это были, как правило, нелегальные или полулегальные научно-литературные кружки, где читались рефераты о народных движениях и революциях, дебатировались вопросы морали и т. п. В значительной мере это были, так сказать, «кружки самообразования». Вместе с тем, среди них было немало и таких, где под руководством профессоров осуществлялась, по сути, научная работа. Наиболее интересен пример одного из немногих официальных — студенческого научно-литературного общества при Санкт-Петербург-ском университете. Созданное, по мнению Е. Г Ольденбурга, для объединения правого студенчества, для укоренения среди студенчества «аполитичности и научности» [4], данное общество сумело объеди-
220
ІСТОРІОГРАФІЯ TA СПЕЦІАЛЬНІ ІСТОРИЧНІ ДИСЦИПЛІНИ
нить студентов, увлеченных наукой, однако уже через пять лет было закрыто по распоряжению министерства внутренних дел, поскольку большая часть участников покушения на Александра III 1 марта 1886 г. состояла его членами.
И все же, на наш взгляд, вряд ли оправданным выглядит характерное для советской историографии стремление обнаружить практически в любой форме студенческих объединений оппозиционность правящему режиму. Отмеченная обеспокоенность правительства, нашедшая отражение в источниках, и общие методологические установки обусловили определенную гипертрофированность в советской историографии такого явления как оппозиционность (а тем более революционность) студенчества. Чтобы не быть голословным, сошлемся на воспоминания
В. И. Вернадского о студенческой жизни 70-80-х годов XIX в. и упомянутых научно-литературных обществах. Владимир Иванович, в частности, писал: «эти нелегальные организации в огромном, подавляющем большинстве были чужды политике. Она проникала в них лишь иногда, под влиянием внешнего угнетения» [5, с. 324].
В начале XX в. правительство не только разрешило открытие студенческих научных кружков, но и стремилось активизировать этот процесс. Параллельно ставился вопрос о широкой организации практических занятий и устройстве общежитий [6, с. 315]. Можно согласиться с тем утверждением, что это была попытка удовлетворить умеренные академические требования, реакция на широкое студенческое движение за корпоративные права [2, с. 305-306]. Однако, на наш взгляд, нельзя сбрасывать со счетов и действие внутринаучных закономерностей, тех тенденций, которые проявились в развитии университетского образования во второй половине Х1Х-началеХХ в., и которые также влияли на правительственную политику в университетском вопросе.
В первой половине XIX в. ученая карьера не особенно привлекала студенчество. Известно, что в 1828 г. из студентов Харьковского университета первоначально не откликнулся ни один для поступления в Дерптский профессорский институт. Николай I, узнав об этом, написал: «Довольно стыдно Харьковскому университету, что ни одного не нашлось кандидата на полезную службу» [6, с. 90]. Во второй половине XIX в. университеты все более становились центрами научной деятельности [7, с. 141]. Изменилось и отношение к обучению. Учебные занятия утрачивали прежний школьнический характер. Возрос общественный престиж науки [7, с. 246-247], и прежде всего популярность научных знаний росла в кругах интеллигенции [8, с. 45]. При этом одним из проявлений общественного подъема была ясно обнаружившаяся в ученой среде тяга к коллективным научным предприятиям и действиям [7, с. 133-134].
