Русские добровольцы - Окороков А.В.
ISBN 978-5-699-23162-1
Скачать (прямая ссылка):
В соответствии с соглашением о перемирии 1 июня 1935 г. в Буэнос-Айресе открылась мирная конференция, результатом которой стал мирный договор, подписанный 21 июля 1938 г. Согласно договору к Парагваю отходила большая часть спорной территории Чако (247 328 кв. км и 406 752 кв. км), аза Боливией сохранялись ее нефтяные месторождения на северо-востоке. Кроме того, договором предусматривалось предоставление Боливии в пользование земли для сооружения порта на р. Парагвай30. Такое положение в полной мере устроило и США. Так, представитель США С. Вреден заявил: «Сохранение панамериканской системы мирного урегулирования представляет для нас большую важность, чем сам конфликт в Чако и вытекающие из него позиции двух бывших воюющих сторон. Еще одна война может серьезно подорвать эту структуру и вновь подчинить европейскому влиянию те разочарованные элементы в Латинской Америке, которые под руководством США в настоящее время склоняются к панамериканизму»31.
Сохранение панамериканской системы дорого обошлось обеим воевавшим сторонам. В войне погибло 60 тыс. боливийцев и 40 тыс. парагвайцев — жертвы, сопоставимые (с учетом общей численности населения этих стран) с потерями крупных европейских государств в Первой мировой войне. Не осталась Чакская война без последствий и для русских эмигрантов Она
унесла, по разным источникам, от 5 до 7 человек — 10,2 % от общего числа добровольцев.
После окончания войны попытки создания «Русского Очага» продолжились. Однако и на этот раз мечта И.Т. Беляева не была реализована в полной мере.
Еще в 1933 г., в самый разгар войны, Беляев получил от министерства иностранных дел все необходимые полномочия для организации массовой эмиграции в Парагвай. Для реализации этих планов в конце 1933 г. в Париже по инициативе И.Т. Беляева, его брата Николая и парагвайского консула Хуана Лапье-ра был создан «Колонизационный центр по организации иммиграции в Парагвай» под почетным председательством атамана А.П. Богаевского3 . Начала выходить газета «Парагуай». Ее девизом стали слова: «Европа не оправдала наших надежд. Парагвай — страна будущего»34. И уже в апреле 1934 г. из Марселя в Южную Америку отправилась первая группа эмигрантов, около 100 человек под руководством полковника Гесселя3\ За ней, в июле 1934 г. последовала вторая — 90 человек К концу
1934 г. число групп достигло 6. Ожидалось прибытие следующих «колонистов».
Что же влекло русских эмигрантов в далекие земли Парагвая? На этот вопрос ответил участник событий М.Д. Каратеев’7, прибывший в страну в 1934 г. в составе пятой группы под руководством полковника Керманова3* из Люксембурга. Он пишет: «Все мы, в конечном счете, бежали из Европы от своего бесправия и от сознания того, что целиком зависим от множества внешних обстоятельств, каждое из которых в любой момент может обернуться против нас и оставить без куска хлеба. В течение многих лет каждый засыпал с мыслью о том, что завтра может лишиться работы, а затем и квартиры, и деваться будет некуда, ибо ничего своего нет, даже дерева над головой, из-под которого не выгнал бы полицейский. И вот именно это желание обрести что-то свое, избавляющее от чувства постоянной зависимости, привело нас в Парагвай»39.
Однако действительность оказалась иной, нежели идиллические картины, рисовавшиеся в мечтах лишенных собственной родины русских эмигрантов. Большие жертвы во время Чак-ской войны, огромные расходы подорвали и без того слабую экономику страны. Поэтому реальная помощь прибывающим от государства могла быть лишь минимальной. По словам
П.П. Шостаковскот, каждому русскому колонисту выдавался только мачете, а топор, пилу или молоток приходилось выписывать из Аргентины40. Положение усугублялось и политической нестабильностью в стране. В 1936 г. правительство Эйсебио Айялы (1932— 1936) было свергнуто, и власть в Парагвае перешла в руки полковника Р Франко41.
Но не только тяжелое положение в приютившем эмигрантов государстве тормозило создание «Русского Очага» Основные причины крылись в самих эмигрантах. О них высказался в своих воспоминаниях бывший член русской колонии «Надежда»42 М.Д. Каратаев. Он писал:
«Тяжелая работа, условия жизни до предела примитива, достаточно безрадостные перспективы заставляли колонистов придерживаться «диктаторско-колхозной» организации. Она свелась к полному подавлению всякой частной инициативы (не без помощи старшего колонии Керманова) и психологически превратила колонистов в батраков. В связи с этим каждый отбывал положенные часы с таким же нудным ожиданием вечернего отбоя, как на любой европейской фабрике»43.
Но главную причину нежизнеспособности колонии «Надежда», типичную, пожалуй, для всех других русских поселений на парагвайской земле в 1934—1936 гг., он видел в следующем: «... когда на горожанина посыпались неудачи или его одолела тоска, он вспомнил, что у него есть в запасе какая-то городская специальность, которая может избавить от всех «прелестей» кампы. У крестьянина такой возможности не было. Отрыв от земли означал для него крушение всего привычного жизненного уклада, а потому он волей-неволей должен был терпеть. Это терпение и приводило его к победе»44. Другими словами — у горожан, составлявших большинство колонистов, не было той высшей формы настойчивости, которая порождается только безвыходным положением. Кроме того, на организационные структуры эмигрантов накладывала отпечаток и общая международная обстановка.
