Советский подводный флот 1922 —1945 гг.: О подводных лодках и подводниках - Морозов М.Э.
ISBN 5-17-034862-2
Скачать (прямая ссылка):
На основании октябрьских указа и приказов политработники могли переучиваться в командиров, но, поскольку по своей штатной численности политаппарат не сократился, на их место следовало найти новых замполитов. Однако к тому времени проблема пополнения офицерских кадров в армии еще более обострилась, и в мае 1943 года постановлением ГКО упразднялся институт заместителей командиров по политчасти в ротах, батареях, эскадронах и эскадрильях. В соответствии с ним ликвидировались и должности замполитов на подлодках. Одновременно вводилась должность замполита дивизиона для кораблей 2 ранга, добавлялось несколько штатных единиц инструкторов в политотделе бригады. Теперь в боевой поход вместе с экипажем подлодки уходил инструктор политотдела, которому личный состав корабля подчинен не был, и сам он за него не отвечал. Качество воспитательной работы среди личного состава неизбежно падало, что не могли не понять те командиры кораблей и подразделений, которые реально болели за общее дело. Вот что написал по этому поводу командир БПЛ СФ И .А. Колышкин:« То была нелегкая для политработы на лодках пора. В июле 1943 года на всех подводных кораблях отменили должность заместителя командира по политчасти. Правда, ввели заместителей на дивизионах. Но все это требовало серьезной перестройки в стиле и в методах работы. Командиры лодок привыкли к тому, что в море большинство задач политического и воинского воспитания решал специально отвечающий за это и притом постоянный человек. При
775
новой же структуре политаппарата заместитель комдива не мог, понятно, одновременно быть на всех лодках своего дивизиона, находившихся в море. В помощь командирам посылали инструкторов по-литотдела. Им пришлось плавать с еще большей интенсивностью. Зато меньше оставалось народу в политотделе и труднее было вести работу на берегу». К счастью, это снижение уровня воспитательной работы пришлось на завершающий период Великой Отечественной войны, когда политико-моральное состояние уже не требовало таких постоя иных «политических инъекций», каквпер-вые месяцы войны.
15.2. ПОЛИТИКО-МОРАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ
Чтобы правильно осветить данный вопрос, мы попытаемся раскрыть всю систему факторов, влиявших на ПМС к началу Великой Отечественной войны, и проследить, как они видоизменялись в 1941 — 1945 гг.
Одним из важнейших факторов, влиявших на ПМС в межвоенный период и в начале войны, являлась внутренняя ситуация в стране, а она в то время была далеко не безоблачной. Этим вопросам посвящены огромные исследования, и мы не станем сейчас их повторять. Выделим лишь основное. Даже если абстрагироваться от мировосприятия интеллигенции, которая находилась в явном меньшинстве по отношению к та к называемым трудящимся классам, то, с одной стороны, в глаза бросались оптимистические лозунги, постоянная пропаганда успехов советской экономики и т.д., с другой — крайне жестоко проведенная коллективизация, искусственно созданный голод в наиболее плодородных районах страны, бесправное, по сути, положение крестьян. Приведем лишь один из примеров поданному вопросу из книги О.Ф. Сувснирова «Трагедия РККА 1937—1938 гг.»: «Ощущение какой-то безнадежности, беспомощности перед надвигавшимися событиями, невозможности изменить свою жизнь охватывало и некоторые слои лишенной паспортов сельской молодежи. Вот лишь одна российская вариация вечной темы о Ромео и Джульетте образца Тридцать седьмого года. В деревне Заозерье Мужского района Ленинградской области работала младшим конюхом колхоза A.A. Пожарнова. 26марта 1937г. она подала заявление с просьбой отпустить ее «в школу летного дела». Но правление колхоза отказало ей «за отсутствием средств и рабсилы в колхозе». В это
776
время в краткосрочный отпуск прибыл ее друг-краснофлотец М.А. Багров. 1 апреля они пошли якобы на охоту, а в действительности, как говорилось в спецсообщении особого отдела НКВД, «легли, обнялись, и Багров сначала выстрелил в сердце и убил Пожарнову, а вторым выстрелом убил себя». И был-то у них лишь старенький проржавевший наган с тремя патронами. На месте их гибели нашли пять предсмертных записок. Миша и Тося просили похоронить их в одном гробу. Краснофлотец Багров, имевший за время службы лишь благодарности, писал своему другу Васе: «Навсегда до свиданья, я больше жить не хочу». В одной из записок Тоси Пожарновой говорилось: «Дорогие родители, почему я вас покидаю, так как в этом колхозе жить продолжать не могу. Неужели я за шесть лет не заслужила справки, и я больше кончаю жить на свете...» И подобная трагедия не была исключением. Только в одном этом сельсовете за год с небольшим зарегистрировано 13 самоубийств, из них лишь одно без смертельного исхода».
Но и это было «цветочками» по отношению к той психологической атмосфере, которая сложилась в стране, армии и на флоте в период репрессий. Об этом мы подробно писали в 7-й главе. «Политическое настроение и политико-моральное состояние личного состава флота, — докладывал на Военном совете РККА в конце 1937 года член Военного совета СФ П.П. Байрачный, — в связи с мероприятиями, проводимыми партией и правительством по выкорчевыванию врагов, — крепкое. Личный состав единодушно встретил с большим высоким одобрением выдвижение молодых кадров начальствующего состава...» Интересно, а как встретил личный состав спустя несколько месяцев выдвижение преемника арестованного и расстрелянного Байрачного? С репрессированными все понятно — даже тс, кому посчастливилось через год-два восстановиться в кадрах ВМФ, пережили такой моральный удар, что многие из них не смогли до конца службы «встать с колен». Но как оценить косвенные потери? Ведь трудно считать нормальными, полноценными, преданными Родине людьми тех, кто во имя выживания был вынужден отрекаться от друзей и родственников! Так ли уж отличается по своей сути предательство, если оно было совершено под давлением «своего» НКВД, а не «вражеского» гестапо?
