Советский подводный флот 1922 —1945 гг.: О подводных лодках и подводниках - Морозов М.Э.
ISBN 5-17-034862-2
Скачать (прямая ссылка):
Ненамного меняется картина и в подводном положении — температура воды за бортом на глубине близка к нулю, теплоизоляция прочного корпуса малоэффективна, влага из воздуха осаждается на корпусе и капает на головы... Единственное по-настоящему теплое место, даже парное — это V отсек, гдетеплоот остановленных главных дизелей невозбранно идет в отсек. Здесь собираются все свободные от вахты и блаженно греются, а на горячих крышках дизелей сушится мокрая одежда верхней вахты.
Более или менее тепло бывает и в VI отсеке, если до погружения работал дизель-генератор. Во всех остальных отсеках — очень холодно и неуютно. И еще на лодке очень мало воды для мытья. В крайнем
535
случае моются только руки и лицо, а все остальное — до бани на базе, после прихода в Полярное. Правда, стало традицией бриться после захода лодки в Кольский залив, поскольку лодку, как правило, встречало на пирсе высокое начальство. Но вид был при этом, скажем так, неубедительный — лицо чистое, а все остальное...»
Ненамного лучшими оказывались условия на других флотах, особенно зимой. «Вприморье зима 1933 г. была суровой, морозы достигали 20—25' С, — вспоминал Н.П. Египко. — Мы решили, прежде всего, создать благоприятные условия внутри корабля для экипажа. Некоторые переделки системы вентиляции позволили обеспечить передачу теплого воздуха от работающих электродвигателей к жилым помещениям. Инициатива личного состава корабля заключалась в улучшении условий обитаемости при дальних походах в зимнее время года. С этой целью в шестом наиболее теплом отсеке устраивали баню. Это было необходимо при длительном пребывании в море. Мылись по двое, горячая вода носилась в кастрюлях с камбуза. На пастиле палубы стоял большой поддон из-под компрессора. Был целый ряд и других предложений по улучшению самочувствия экипажа и повышению автономности плавания подводной лодки».
Отдельно хочется сказать по поводу воздушной среды внутри прочного корпуса. Воздух там был сырым и тяжелым, впитавшим в себя запахи соляра, кислоты, выделяемой электролитом батарей при зарядке, гниющих продуктов, немытого человеческого тела и испражнений (по готовности № 1 пользоваться гальюнами запрещалось). Курить разрешалось только при движении в надводном положении в боевой рубке или на мостике, одновременно не более того количества человек, которое разрешал командир.
Контроль за состоянием воздуха в отсеках осуществлял фельдшер, который докладывал о процентном содержании кислорода (минимально допустимым значением считалось 17%) командиру. Последний на основании доклада принимал решение о включении регенерационных машинок или использовании регенерационньгх патронов (см. раздел 3.5). Впрочем, экономные командиры всегда использовали средства регенерации в последнюю очередь, зачастую не раньше, чем состояние воздуха (а следовательно, экипажа) достигало критической отметки. Это стало предметом рассмотрения наркома ВМФ, который в приказе № 0631 от 20.08.1943 отметил, что на большинстве лодок даже при непрерывном прсбыва-
536
ими под водой на протяжении 18—22 ч средства регенерации неза-действуются. Расход патронов не превышал 10—15% от существовавших норм, а до 85—90% привозились назад в базу. Контроль за использованием средств регенерации возложили на флагманских химиков и ОПП флотов, после чего средства регенерации стали использоваться более интенсивно.
Распорядок дня на лодках различных флотов планировался по-разному. В обязательном порядке он состоял из следующих элементов: побудка, завтрак, утренняя приборка, обед, чай (корабельный устав рекомендовал готовить чай к концу каждой вахты), ужин и раздача коек (отбой). В походах все это увязывалось, кроме того, с необходимостью постоянного несения вахты. Приемы пищи приурочивались к пересменкам (завтрак в 8.00, обед — в 12.00, чай — в 16.00, ужин — в 20.00) так, чтобы в первую смену поели те, кто заступает на вахту, во вторую — тс, кто сменился. Если лодка длительное время по какой-то причине ходила в надводном положении, число приемов пищи сокращалось, и се старались принимать после погружения — морская болезнь на субмаринах переносилась особенно тяжело. Еще в 1936 году на ТОФ в ходе так называемых «стахановских походов» прошел весьма успешный эксперимент по изменению распорядка дня. Вот как о нем вспоминал командир 5-й морской бригады Г.Н. Холостяков: «"Щ-117"'несла обычную позиционную службу: днем — под водой, ночью — на поверхности. Только распорядок жизни экипажа был сдвинут на двенадцать часов. Ночью, в надводном положении, требуется наибольшая готовность к разным неожиданностям. В это же время производится зарядка батареи, подкачка воздуха в баллоны, приборка в отсеках, а нередко и скалывание льда с палубы. Словом, дела хватает для всех, а днем практически занята лишь ходовая вахта. Поэтому Египко с Пастуховым (командир и комиссар «Щ-117». — Примеч. авт.) и решили поменять местами день н ночь; в 19 часов — побудка, в полночь обед, а рано утром — ужин. Днем, после погружения, когда в отсеках наступала тишина и прекращалась качка, свободные от службы ложились спать. Такой распорядок обеспечивал и боевую готовность лодки, и отдых экипажа, и люди быстро к нему привыкли». В «западных» флотах такой распорядок дня не практиковался — считалось, что наибольшая готовность экипажа должна поддерживаться днем.
