Советский подводный флот 1922 —1945 гг.: О подводных лодках и подводниках - Морозов М.Э.
ISBN 5-17-034862-2
Скачать (прямая ссылка):
430
могут плавать шхерами» и т.д.». Николай Герасимович тем самым пытался показать «морскую компетентность» И.В. Сталина и его ближайшего окружения. Слов нет, она была не высока, но и компетентность самого Н.Г. Кузнецова не шла дальше объяснений того, почему сложно плавать шхерами — никаких эффективных альтернативных способов выполнения поставленной перед флотом задачи он так и не предложил. С учетом вышеизложенного понятно, что в целом действия наших подводников в «Зимней войне» были обречены на неуспех. Но как действовали конкретные лодки и их командиры?
8.1. БОЕВАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПОДВОДНЫХ ЛОДОК КРАСНОЗНАМЕННОГО БАЛТИЙСКОГО ФЛОТА
«Л-1»
Единственный находившийся в строю «ленинец» КБФ имел весьма опытного командира (капитан-лейтенант CC Могилев-ский) и сравнительно высокий уровень боевой подготовки экипажа. Корабль вышел в море вечером 29 ноября и спустя сутки занял отведенную ему по плану позицию в северной части Аландского моря. Некоторая задержка с выходом была связана с тем, что перед отплытием Могилевский вызывался в штаб КБФ, где ему поставили задачу на постановку первого в истории советского подводного флота боевого минного заграждения. По плану штаба флота его следовало выставить в 3 милях юго-западнее о. Лемланд, там, где в мирное время находился узел коммуникаций, ведущих из Швеции в Турку и порты Финского залива. Кроме того, предполагалось, что этим же путем в Швецию могут «драпануть» броненосцы «Ильма-ринен» и «Вяйнемяйнен».
Могилевский выполнил указание весьма старательно: вечером 30 ноября и утром 1 декабря он несколько раз уточнил счисление, после чего выставил минное заграждение в указанном месте. Мины ставились в подводном положении при движении на глубине 20 м, поскольку командир опасался, что их может заклинить из-за сильной качки, ощущавшейся даже на перископной глубине. После постановки Могилевский в течение нескольких часов наблюдал в перископ: не появилось ли всплывших мин? Все эти старания пошли прахом — ни до, ни после постановки командир не наблюдал
431
в этих водах никакого движения, что неудивительно. Сохранить маршруты мирного времени после начала боевых действий против численно превосходящего на море противника могли только дураки, а финны дураками не были. Зато ночью из надводного положения командир неоднократно наблюдал интенсивное движение судов вдоль опушки стокгольмских шхер. На шестой день Могилев-ский решил приблизиться к побережью Лемланда и сразу же обнаружил небольшой конвой, шедший непосредственно под берегом. От атаки пришлось отказаться из-за опасности, которой подвергалась большая лодка, маневрируя на мелководье. Как мы уже знаем, с 8 декабря финны установили движение через северную часть Южного Кваркена и ходить вдоль южного побережья Аландских островов и вовсе прекратили. Могилевский напрасно ждал появления новых целей до 12 декабря, когда его отозвали в базу. На следующий день «Л-1» прибыла в Либаву. Лишь тогда командир 1-й БПЛ K.M. Кузнецов затребовал в этот порт партию мин ПЛТ. Мины прибыли 3 января, спустя четыре дня после того, как штаб КБФ приказал «усилить минное заграждение, поставленное подводной лодкой «Л-1». Таким образом, речь шла о постановке в том же районе, который уже около месяца не использовался финнами для судоходства. К этому времени форсировавшими Южный Кваркен подлодками была собрана уже достаточно полная информация о маршруте движения транспортов. Тем не менее штаб флота предложил штабу 1-й БПЛ разработать план новой постановки в старом районе. Командир бригады выполнил указание и представил на утверждение план постановки у острова Логшер — еще дальше к югу от Аландских островов. В штабе флота этот план забраковали как из-за его явной бесцельности, так и из-за исчезновения связи с «С-2», после чего посылка новых субмарин к архипелагу была отменена самим наркомом ВМФ.
В результате единственный на флоте подводный минный заградитель совершил лишь единственный совершенно бесполезный выход.
«С-1»
Служба«С-1» (капитан-лейтенант А. В. Трипольский) оказалась весьма интенсивной. Вечером 28 ноября она покинула Таллин и вскоре заняла дозорную позицию в устье Финского залива. Спустя
432
сутки был получен сигнал «Факел» (война началась, разрешено применять оружие), однако его смысла никто не понял — по недоразумению таблицу условных сигналов просто забыли получить. О начале войны на борту «С-1» узнали лишь вечером 1 декабря из оперативной сводки штаба КБФ. Утром, когда Трипольский еще пребывал в полном неведении относительно войны, чуть было не приключилась катастрофа. «Эску», находившуюся в надводном положении, обнаружили сигнальщики крейсера «Киров», прибывшего для бомбардировки батареи на острове Руссарэ. Задержка с передачей ответного опознавательного сигнала, как выяснилось впоследствии, чуть было не стоила подводникам жизней — крейсер уже приготовился расстрелять субмарину.
Вечером 2 декабря «С-1» отозвали в Таллин. Утром следующих суток лодка прибыла в порт, но уже спустя несколько часов, срочно пополнив запасы, направилась на подходы к порту Раума в Ботническом заливе. Миновав на перископной глубине пролив Южной Кваркен, 5 декабря «С-1» прибыла на позицию № 13. Несмотря на отсутствие в данном районе финской ПЛО, Трипольский держался на довольно большом удалении от берега. Такое поведение определялось боевым приказом, предписывавшим не покидать пределы позиции, имевшей размеры всего 1Ox 10 миль. В течение первых пяти дней сигнальщики обнаружили как минимум восемь пароходов и один парусник, однако все они, как назло, проходили слишком далеко от лодки, а выйти за пределы квадрата командир не решался. Наконец 10 декабря, как показалось, подводникам улыбнулась удача. В 15.24 в поле зрения появился одиночный транспорт, шедший под германским флагом. Трипольского смутило то обстоятельство, что название транспорта на носу и корме казалось вроде бы закрашенным- Лодка по штурманской проклвдке в этот момент находилась в 25 милях от ближайшей точки финского берега (по финским данным, в 28 милях), то есть за пределами 20-мильной блокадной зоны, но Трипольский, очень долго ожидавший этого часа, решил реализовать свой шанс. «С-1» полтора часа маневрировала и лишь затем в 16.53 выстрелила одиночную торпеду из подводного положения. В перископ было видно, как торпедный след достиг корпуса судна, но взрыва не последовало.
