Советский подводный флот 1922 —1945 гг.: О подводных лодках и подводниках - Морозов М.Э.
ISBN 5-17-034862-2
Скачать (прямая ссылка):
Первая группа, часто называвшаяся за глаза «военспецами» (хотя все они, как правило, стояли на командных должностях), первоначально представляла собой достаточно значительную прослойку. Их роль в современных исследованиях традиционно оценивалась строго положительно, но в свое время имелись и другие мнения. В романе «Морская душа» бывший офицер, а впоследствии писатель-маринист Л. Соболев характеризовал эту группу командиров как «в большинстве своем усталых, безразличных, надорванных многими годами войны и болезней флота». Служили советской власти многие из них не за совесть, аза страх и статьи довольствия. Свой выбор они сделали еще в Гражданскую войну, когда понятие «сражаться за Родину» не имело однозначного толкования. Часть
352
из них презирало новую власть и всерьез верило, что вслед за нэпом последуют и другие шаги, превращающие Советскую Россию в буржуазную республику.
Такое отношение не могло не отражаться на их службе. Вице-адмирал Г.Н. Холостяков описал весьма характерный эпизод из жизни подлодки «Коммунар» в 1926-м или 1927 году:
«Помню торпедные стрельбы — первые за мою службу. Лодка на-чалаатаку, прозвучала уже команда «Товсь!». Ивдругстарпом Шлит-тенберг взволнованно сказал:
— Товарищ командир, мы же не попадем! Угол упреждения взят неправильно...
— Не попадем, — равнодушно согласился командир (лодкой в тот период командовал М.К. Назаров, окончивший школу прапорщиков в 1917 г. — Примеч. авт.) и скомандовал:
— Пли!
Торпеда прошла далеко в стороне от корабля-цели...
Понимаю, как странно выглядит все это для нынешних наших офицеров. Однако так было».
Имелись и другие негативные проявления «старой школы». В своем докладе о результатах обследования Балтфлота летом 1926 года комиссия под руководством зампредседателя PBC СССР И.С. Уншлихта зафиксировала:
«Наличие во флоте на высших должностях... бывших кадровых офицеров... породило и способствует сокрытию во флоте целого ряда отрицательных явлений. Главнейшие из них:
1) стремление высшего комсостава кораблей и их соединений к кастовой замкнутости, высокомерное и даже презрительное отношение его к краснофлотцам;
2) неприязненное отношение старых специалистов к выдвиженцам революции и краскомам (красным командирам. — Примеч. авт.), стремление — «затирать» и подрывать авторитет последних;
3) попытка со стороны высшего комсостава сохранить и «культивировать» во флоте многочисленные патриархальные традиции (рассаживание в кают-компании по рангу, церемониалы с подъемом и спуском флага, разделение приставней к правому трапу — только комсостава от 3-го ранга и выше, а к левому — все прочие, церемониал ношения пробы пищи в сопровождении 7 человек и т.д.). Полная нежизненность, бесцельность и даже вредность коих четко обозначается наиболее сознательной частью краснофлотцев;
i? M Мореной
353
4) высокомерное отношение к армейским частям и работникам...»
Справедливости ради следует заметить, что «выдвиженцы революции и краскомы» с готовностью впитали в себя большинство «старорежимных» традиций, которые сохраняются на флоте (особенно на надводных кораблях) и по сей день.
Естественные причины, а также различные чистки и репрессии постепенно свели количество «военспецов» к минимуму. Их последним «стратегическим» оплотом как раз таки и оставались военно-учебные заведения. Кто-то наверху решил, что вдали от кораблей и боевых флотских соединений их «вредительская деятельность» нанесет меньший ущерб, а фундаментальные знания, полученные еще при царе-батюшке, перекочуют в головы новых кадров. Такое мнение, наверное, имело право на существование, но оправдалось оно лишь отчасти, о чем мы подробнее расскажем чуть позже.
Молодых офицеров, получивших свой первый чин в 1916—1917 гг., можно было считать таковыми лишь по званию, но не по содержанию. Они, как правило, не имели дворянского происхождения, а на их профессиональной подготовке неизбежно сказалось ослабление качества обучения в военные годы. Как и первым командирам, прошедшим обучение исключительно в советский период, в должностях командиров лодок им зачастую не хватало опыта и знаний, хотя в нашей литературе словосочетание «бывший офицер царского флота» всегда считалось синонимом большого опыта и отличной подготовки. Именно к этой когорте в основном принадлежали те, кто стоял у истоков советского подводного флота: А.Н. Бахтин, К.Н. Грибоедов, Я.К. Зубарев, A.A. Ждан-Пушкин, A.A. Иконников, Ю.В. Пуарэ, Л.М. Рейснер, Б.А. Секунов и многие другие.
Тем не менее, даже несмотря на широкое привлечение «военспецов» и малочисленность подводных сил РККФ, в 20-е годы имелся весьма значительный некомплект специалистов. В 1926 году, например, не имели специальной подготовки ни один из штурманов подводного флота, каждый второй минер, 66,6% механиков, причем некомплект штурманов достигал 88,8%, минеров — 33,3%. Комиссия, проверявшая в начале 1926 года состояние советского подводного флота, в своем докладе отметила: «Крупный некомплект командного и некомандного состава лодок, недостаточная квали-
354
фикация их вредно отражаются на боеспособности подлодок и могут привести к катастрофическому положению».
