Красный мираж. Палачи великой России - Мирек А.М.
ISBN 5-7542-0133-8
Скачать (прямая ссылка):
Вскоре «Ильич» привез Троцкого в Турцию (это недалеко: так сказать, напротив Одессы). Здесь он понял еще раз, как велик в коварстве Сталин. Стамбул кишел обозленными и обездоленными белогвардейцами. В этой огромной, неуправляемой толпе, если бы его кто-нибудь случайно узнал, то разорвали бы на кусочки. Спасало нахождение в советском посольстве, принявшем радушно своего подданного.
Из Стамбула он сбежал в Париж. Тут было немного легче, но по приказу из Москвы его лишили в 1932 году советского подданства. Пришлось спасаться в Норвегии. Хорошо, но холодно, безлюдно. Что-то вроде ссылки. Вот тут и пришла мысль вырваться из взбудораженной Европы и уехать в Мексику. Это то, что нужно. Рядом могучая, огромная страна - США, большая коалиция единомышленников, еврейские общины, для которых он - кумир, беспредельный авторитет. А в самой Мексике тепло, солнечно, дешевая, провинциальная жизнь. Здесь он быстро нашел подходящий недорогой дом и стал его перестраивать, укреплять, подбирать охрану. В общем, обустроился основательно и надолго. Во дворе дома он лично рассаживал кактусы, к которым давно питал большую нежность...
После выдворения Троцкого в жизни Сталина начался новый этап. На все замечания, выпады, советы в свой адрес он отвечал однозначно: «Вы что, против партии?» Стал навсегда отождествлять себя с партией. Теперь слово «Партия» писалась только с большой буквы. Партия есть народ; значит, выступающий с критикой, пусть и рассуждает совершенно справедливо, - враг народа. Сталин никогда ни с кем не дискутировал. Он всегда говорил монологом. Сталин сделался безраздельным и бесконтрольным диктатором. Все, что было против него, теперь называлось контрреволюцией.
Еще раньше Дзержинский любил говорить, что он и его ведомство представляет собою «рабоче-крестьянскую власть», и при Ленине это как-то звучало. После смерти Ленина Дзержинский в одной из записок Менжинскому пишет: «Наше государство не может быть в безопасности без прав ОГПУ, за которые мы как ведомство держимся». Первая, ленинская организация чекистов, действующая под руководством Дзержинского, работала на гребне ненависти к гнету царизма, расправилась со всем и всеми, входившими в государственную систему самодержавия. И выдохлась. К новым требованиям борьбы и террора против своего народа она не была подготовлена морально и политически.
Вначале установки Ленина-Дзержинского были четкие и прямолинейные - борьба двух классов: бедных с богатыми, рабочих с капиталистами, крестьян с помещиками. И борьба бескомпромиссная, жестокая. Один призывал к этой борьбе, другой ее осуществлял.
Следует дополнить картину, напомнив, что Дзержинский, как и большинство его окружения, ориентировались на Троцкого, устроителя и руководителя Октябрьского переворота, организатора Красной Армии, института политруков, заградотрядов, крутых, быстрых судебных решений, - все это импонировало сотрудникам созданного Лениным ВЧК.
С первых дней образования ВЧК и формирования отрядов чекистов мало было набрать «преданных революционной борьбе», безгранично озлобленных и жестоких людей,
їда
Альфред Мирек. Красный мираж. Палачи великой России
способных по приказу на все. Главным критерием стало наличие призвания к убийствам, насилию и получению удовольствия и удовлетворения от этих действий.
После взятия Зимнего отряд кадетов, привлеченных к охране, не оказал никакого сопротивления штурмующим. Ворвавшиеся вооруженные дяди на них не нападали и вроде бы даже не заметили. Не до того было. К ним в зал вошли, когда Зимний был уже взят, Временное правительство арестовано, и защищать было нечего и некого. Им приказали очистить помещение и отправиться по домам. И они ушли. Короче говоря, мальчикам дали под зад, выставив на улицу. Но это была встреча кадетов не с чекистами, а с людьми, боровшимися за свободу, за управление государством Советами народных депутатов, а не партией.
А когда власть перешла к партии и ее оплоту - ВЧК, чекисты, встречая на улице подростков 12-14 лет в кадетской форме, убивали их на месте. Слух об этом разнесся мгновенно и все дети переоделись в гражданскую одежду. Тогда чекисты стали смотреть, у кого есть на лбу след от фуражки, и убивали уже по этому признаку. Но определить такой след в сумерках или с пьяного глаза не так-то легко. А потому, встречая мальчика интеллигентной внешности, с хорошей осанкой и манерами, чекисты - патруль из двух-трех человек - переговариваясь, определяли: «Ты что, не видишь, это ж контра, господский щенок», - и рукояткой нагана убивали ребенка. Но ведь хорошее воспитание мог иметь и сын мастерового, рабочего, учителя, священника, музыканта, художника, врача... Убитые таким образом мальчики не имели никакого отношения к политике, не собирались ни с кем бороться, более того, не понимали, что происходит. Их вина была в том, что они отличались от патруля воспитанием.
Действия чекистов поощрялись, так как в них развивалась и укреплялась классовая ненависть. Уничтожим «их» и заживем как «они», даже лучше. Главное - уничтожить «их», чтобы занять «их» место...
