Красный мираж. Палачи великой России - Мирек А.М.
ISBN 5-7542-0133-8
Скачать (прямая ссылка):
Новую захватническую войну он называл «освобождением Европы». Но каждому ясно, что от названий «освобождение», «мировая революция» и других суть оккупации не меняется. Возникнут отряды сопротивления, национально-освободительные движения. А раз идет речь о целом ряде стран и народов, то сразу найдутся великие, могущественные страны, которые объединят эти движения, и все кончится так же, как и в 1945-м, но не в Берлине, а в Москве.
Однако его приближенных волновали не глобальные вопросы, а собственные судьбы и жизнь: «своя рубашка» заслоняла мировые авантюристические проблемы. В частности, Берия прекрасно понимал, что после Ягоды, Ежова, Абакумова он сам вышел на последнюю прямую.
И вот 1 марта 1953 года на «Ближней даче» у Сталина проходила обычная встреча друзей и единоверцев. Теперь их состав изменился и улучшился, «лучше меньше, да лучше», - как говаривал предыдущий учитель. Приехали Маленков, Берия, Хрущев и Булганин. В этот день рядом с обычной прислугой, охранниками, официально называющимися «прикрепленными» -Старостиным, Буковым, Лозгачевым, - почему-то оказался Иван Васильевич Хрусталев - личный, преданнейший агент Берии. Под утро, как обычно, в 4 часа, гости разъехались. Сталин был в прекрасном расположении духа. Провожал гостей на этот раз именно Хрусталев. Вернувшись, он сказал прислуге: «Сталин всех отпустил и приказал всем уйти спать». Прислуга удивилась, так как никогда таких приказов не было - наоборот, Сталин приказывал, чтобы после гостей все убрали и привели в порядок, но ушла спать, как и охрана.
Утром, как всегда, в 10 часов пришли все на работу. Стали прислушиваться - в покоях хозяина не чувствовалось никакого движения... Наконец вечером, в 18 часов 30 минут, внешняя охрана сообщила, что в его комнате зажегся свет. Никаких вызовов к себе хозяин не делал. Это всех насторожило. Зажигал ли Сталин свет? Если зажег, то мог бы и дотянуться до телефона.
В 11 часов вечера, как было положено, в кабинет понес почту охранник Старостин. Войдя, он увидел хозяина, лежащего на полу. Тот был в естественной луже, так как лежал долго. Охранник закричал. Все прибежали, наклонились к Сталину: «Что с Вами, Иосиф Виссарионович?» Он захрипел, пытаясь что-то сказать, потянулся за бутылкой с минеральной водой. Прислуга подняла его и положила на диван. Позвонили Маленкову. Он не стал разговаривать, велел позвонить Берии. Позвонили. Берия не спеша стал собирать партийное руководство, с которым и явился в пятом часу утра.
Приехавшие вошли в присутствии почти всего ЦК. Берия очень надеялся, что Сталин умер, но он лежал еще живой на большом диване, живой, но без сознания. Кровоизлияние в мозг. Конечно, плохо, но не безнадежно. Нужно было собраться с мыслями и довести дело до конца. Предложения дежурного офицера А.Т.Рыбина и других присутствующих о вызове врачей и оказании немедленной помощи Берия грубо обрывал: «Сталин спит, не поднимайте паники».
Альфред Мирек. Красный мираж. Палачи великой России
...Когда вновь приехавшие склонились над потерявшим сознание больным, облик его был необычным, не таким, каким его привыкли видеть на бесчисленных фото, картинах, плакатах: там Сталин был спокойным, величественным, уверенным, чуть улыбающимся. Весь блеск, подчеркнутый ретушерами и художниками, исчез совершенно. Здесь было нечто совсем иное. Собравшиеся увидели жалкое существо: глаза, чуть косые, горели внутренним блеском тяжело раненного зверя, сам он съежился и стал еще меньше, чем был, - просто коротышкой. Оспины вдруг резко увеличились, создавая буквально нечеловеческий образ. Впечатление усиливалось от серого цвета небритого лица. Даже для рядового человека это было слишком ничтожно и отвратительно, ну а для вождя всего человечества... - в лучшем случае карикатурно. Трудно было поверить, что это вообще человек - остаток оборотня...
В этот день, 3 марта, Берии пришлось все-таки вызвать врачей. Но и тут действовал он с большой подстраховкой - никто из вызванных медиков никогда Сталина не видел и о здоровье его ничего не знал (личный врач, академик В.Н.Виноградов, много лет лечивший Сталина, уже находился в тюрьме).
Беспорядочные действия врачей напоминали сцены на тонущем корабле - такого переполоха и суеты в медицинском мире никто еще не видел. В основе всего лежал страх: от местонахождения, от присутствия умирающего человека-бога, сознания ответственности и, может быть, бессмысленности происходящего. Но нужно было что-то делать, причем до предела активно.
Более всех, усиливая общий переполох и возбуждение, метался и вертелся Лаврентий Павлович. То орал на охрану и перепуганных врачей, то припадал верноподданно, в слезах, к больному. Все свои актерские способности мобилизовал он, чтобы все видели и не сомневались, как он переживает, как убивается и, не жалея себя, делает все, что только можно. Это внешне. А в голове у него сверлили другие мысли: «Как бы у этих медицинских кретинов, очумевших от страха, и взаправду не получилось какого-нибудь чуда воскрешения, - напряженно думал он. - Ведь каждый из них чему-то учился и что-то знает. Самое страшное - «случай». Всегда может получиться нечаянно то, чего нарочно не сделаешь».
