Красный мираж. Палачи великой России - Мирек А.М.
ISBN 5-7542-0133-8
Скачать (прямая ссылка):
Но после первых же мгновений, поняв, что они явились припасть к его ногам и нижайше просить взять все руководство на себя, чтобы не пропасть всем разом, - он был приятно ошеломлен, взял себя в руки и принял подобающий величественный вид. Поломался, покочевряжился, как уже делал не раз: пусть попросят, и как следует. И они просили, а точнее, безгранично умоляли, и каждый старался выделиться и выслужиться.
После их отъезда Сталин преобразился (крутые перепады настроений и состояний свойственны психически больным людям). Он вошел в свою обычную роль и стал готовиться к запоздалому выступлению по радио перед народом.
Потом этот народ, затравленный, плохо вооруженный и еще хуже подготовленный, пошел за него воевать.
Тогда, 22 июня, мы всего этого не знали. Жизнь наша текла как обычно. Но вот утром, в 11 часов, после позднего воскресного завтрака, когда бабушка, стоя у обеденного стола, закончила мыть посуду, по радио вдруг выступил министр иностранных дел Молотов. Он с нескрываемым волнением объявил о военных действиях на западной границе. И очень застенчиво, как бы стыдясь своих слов, назвал это началом войны. Далее говорил об огромной мощи и непобедимости Красной Армии, о запасах продовольствия, недопустимости мысли о
Обращение по радио премьер-министра Великобритании
Уинстона Черчилля 22 июня 1941 года
Альфред Мирек. Красный мираж. Палачи великой России
335
Один из представителей Советской власти на коленях перед немецкими солдатами
карточках или других ограничениях, и так далее.
Конечно, после его выступления среди жителей нашего двора началось некоторое смятение, но большинство разделяло убеждения о нашей мощи и непобедимости и приходило к мнению, что это провокация, на которую очень скоро будет дан решительный отпор. Вместе с тем, началась общенародная суета. Все сорвались со своих мест и побежали по улицам: кто к знакомым, кто в магазины, кто в военкоматы, кто на почту - у телеграфных окошек очереди росли на глазах. Вскоре появились и другие очереди, ранее для нас незнакомые. Объявили об обязательной сдаче всех радиоприемников. Все, кто имели свои приемники - большие и малые, дорогие и дешевенькие, самодельные, по которым надо было еще суметь что-либо услышать, и даже те, которые не работали и починить их было невозможно, - потащили их в указанные пункты.
Понес и я наш приемник, которым так гордился отец. Люди понимали: для руководства было очень важно, чтобы все слушали только радиоточки. Высокий контроль за информацией всегда был в стране главным в воспитании масс, а уж во время войны являлся не только главным, но и решающим.
(На приемники выдавались квитанции. Получая их и кладя в карман, каждый был уверен, что никогда больше не увидит своего любимца. На это смотрели спокойно - так часто у людей что-то отбирали. Не всем удалось потом найти
приемники. Я нашел и получил свой, но он, очевидно, стоял в нижнем ряду в каком-то мокром подвале и дно его на вершок находилось в воде. В общем, он уже не работал.)
Привычный размеренный ритм жизни ускорялся. Двор заметно опустел. Быстро развезли куда-то маленьких, быстро ушли на фронт большие, быстро умерли старушки. Быстро все куда-то девалось и с самого двора: сожгли свои дрова, потом дрова эвакуированных, зимой принялись за заборы - деревянные, добротные, - и их тоже быстро не стало.
Реально же война вошла в московские дворы ровно через месяц после ее начала.
Вечером 22 июля начались бомбардировки города. Взрослые нашего
Русские мужики рады. Их на этот раз выводит из избы не ВЧК, а гестапо. Хотя потом выяснилось, что хрен редьки не слаще.
Альфред Мирек. Красный мираж. Палачи великой России
В немецкий плен сдавалось много наших солдат
(около трех миллионов)
двора реагировали на это без энтузиазма, мы же, трое-четверо юношей - все, кто оказался на месте, - выскочили во двор и полезли по пожарной лестнице на крышу двухэтажного дома. То, что мы увидели, было картиной яркой, захватывающей: все небо, особенно с северной стороны, перекрещивалось прожекторами, на их фоне фейерверковыми полосками пробегали трассирующие пули. Слышались глухие далекие взрывы, а за
ними появлялись всполохи пожаров. До глубокой ночи длилась эта необыкновенная иллюминация, увиденная впервые. Как же все это было необыкновенно красиво!!! Жуть просто!
Утром собрались во дворе и поехали к Сельскохозяйственной выставке - посмотреть на результаты. Однако там ничего красивого не оказалось, была только жуть. По левой стороне улицы дома, в основном одноэтажные, деревянные, горели вот уже много часов. Пожарные тушили, жители пытались что-то спасать - теперь уже из тех домов, которые занялись от догоравших (те, что начали пылать от зажигательных бомб, сгорели дотла еще ночью). Мы увидели сложенные вдоль тротуара горы вещей, сверху на них сидели перепуганные дети. Женщины уже не плакали, а метались между горящими домами, сараями, пожитками, детьми... Мужчины молча пытались что-то предпринимать, дети, уставшие плакать, ошалевшие от бессонной ночи, чумазые от пепла и сажи, выглядели несчастнее всех. Впервые мы поняли, как красива война в восприятии детей и подростков издали и как она страшна в действительности. (И продажа игрушечного оружия, и игра в войну - самое страшное преступление взрослых. Когда внук стреляет из автомата, а дед с умильной улыбочкой падает на диван - это не игра, не шутка, а воспитание убийцы. Патриот - не значит убийца, а убийца - если и патриот, то лишь своего ремесла.)
