Красный мираж. Палачи великой России - Мирек А.М.
ISBN 5-7542-0133-8
Скачать (прямая ссылка):
Народ не обманешь. Он всегда помнит свою историю. А в память о Долгоруком не было в Москве ни переулка, ни даже тупичка.
Но было велено поставить памятник Долгорукому. И празднуем мы застолбленную ЦК КПСС дату. Пока так!
Надо заметить к слову, что само это место знаменательно. И не только возведением серии исторических памятников.
В 1820-е годы на этом месте был каземат, в подвалах которого находился известный русский композитор Александр Александрович Алябьев, обвиненный в убийстве. Дело это довольно известное: в карточной игре дома у Алябьева проигрался помещик Т.М. Времев, который отказался признать проигрыш. Алябьев его изрядно отколошматил и ударил стулом. Времев, как положено, оказался крепким гусаром. Смыли кровь, перевязали, и он уехал. Но в Чертанове (в 9 верстах от Москвы) на другой день Тимофей Времев умер от инфаркта. Вряд ли инфаркт имел отношение к драке, скорее к лихой гусарской жизни, но Алябьев был приговорен к ссылке в Сибирь с лишением всех прав и дворянского звания. Вот здесь, сидя в этом каземате в самом центре Москвы, он и написал знаменитый до сих пор романс «Соловей», известный во многих обработках и вариациях. Сестра Алябьева добилась, чтобы ему в камеру поставили фортепиано, на котором он и занимался композицией. В 1828 г. перед отправкой в Тобольск Александру Александровичу был устроен прощальный вечер, где он для присутствующих исполнил впервые своего «Соловья».
Вернулся Алябьев в Москву в 1843 году, но каземата на Тверской уже не было. Остался «Соловей», звучащий до сих пор.
Возвращаясь в наши дни к этому месту, необходимо напомнить, что князь Юрий Долгорукий из знаменитых Рюриковичей - фигура в истории России знаменательная. И история России продолжается.
И вот прямой потомок того, кто стоит в центре Москвы на пьедестале, - Павел Дмитриевич Долгоруков - после добровольного возвращения из эмиграции просидел почти целый год в тюрьме без суда и следствия. Так, до случая. И случай подвернулся -седьмого июня 1927 года произошло покушение на одного из участников убийства царской семьи П.Л.Войкова. Последовал очередной красный террор. В ночь с 9 на 10 июня П.Д.Долгорукова расстреляли в ОГПУ. Обвинений было предостаточно. Во-первых, -князь, во-вторых, уездный предводитель дворянства, в-третьих, статский советник и - чем дальше, тем больше: основатель «Союза Освобождения», руководитель Толстовского общества, Общества мира; пользовался огромным авторитетом в широких кругах страны... В общем, не большевистского поля ягода.
Нужно, конечно, время, чтобы историки разобрались, навели порядок и справедливость в сумбурной коммунистической истории, создаваемой «как надо», а не как было.
А первому московскому князю Даниилу Александровичу недавно был поставлен памятник на Даниловской площади.
Сейчас сравнительно новых памятников много, но за что и почему они поставлены - объяснить трудно. Памятники ставятся благодарными потомками на века тем, кто своей деятельностью внес неоценимый вклад в литературу, музыку, архитектуру, живопись, духовную культуру или экономику, преобразование страны и народа, подняв его жизненный уровень и богатство на новую, значительную ступень. Таких памятников в каждой стране имеется достаточно, и правомерность их неоспорима.
Но когда идея и ее реализация одним человеком или группой людей привели к полному обнищанию, к развалу в политической, экономической, социальной, культурной, духовной и экологической сферах, такую идею нелогично и неприлично отмечать памятниками. Конечно, эксперимент есть эксперимент. Но коль ничего не получилось, лучше о людях, проводивших его, не вспоминать. Если есть хоть капля уважения к ним, не надо этими памятниками беспрестанно напоминать об их неудачах.
АльсЬоед Мирен. Красный мираж. Палачи великой России
313
Внешняя помпезность скрывала внутреннюю примитивность и убогость. Монументальная пропаганда, да еще в таком изобилии - не дань благодарности (благодарить чаще всего не за что), а принуждение к новому религиозному культу, основы которого замешаны на насилии, крови, беззаконии и произволе. Потому коммунизм даже как религия не может быть приемлем обществом.
Тогда, «вблизи», мы многого не понимали. Обычно в десять-четырнадцать лет к философии не обращаются. Мы были уверены, что по-другому быть не может. Нравственные идеалы не приходилось выбирать, нам их предлагали и навязывали в ультимативной форме, основанной на силе.
А в фильмах жизнь всегда была сказочно хороша. И мы, ребята, должны были видеть ее только такой. Например, фильм о пионерах «Концерт Бетховена» сопровождала песня «Эх, хорошо в стране советской жить». Она звучала не только с экрана, но и из радиоприемников - на весь двор, на всю школу, на весь пионерлагерь. Причем так часто, что никому из нас не могло прийти в голову, будто может быть что-то нехорошее в советской жизни. Возглас «Эх, хорошо!» врезался в память и затмевал в глазах детворы все происходящее. В общем хоре восхваления пели дети правительства и партаппарата, тюремной и лагерной обслуги, им вторили и дети арестованных, обобранных, разоренных, раскулаченных, сосланных, расстрелянных... «Эх, хорошо!» - и только.
