Красный мираж. Палачи великой России - Мирек А.М.
ISBN 5-7542-0133-8
Скачать (прямая ссылка):
Воспитание советского народа в коммуналках дало поразительные результаты, превзошедшие все ожидания. Мировоззрение, моральные устои, совесть и вера, долг и честь приняли самые уродливые формы в нашем коммунистическом обществе.
ВОСПИТАНИЕ «НОВОГО ЧЕЛОВЕКА»
Культура начинается с человека, а потому главное внимание уделялось упорному разрушению человека как личности. Поскольку культурное развитие детей и подростков зависит от их воспитания и образования, тут, помимо коммуналок, свое решающее слово сказала школа.
Однако не только в общеобразовательной школе, но и в области искусства были, так сказать, большие цели, обусловленные политической борьбой. Это было хорошо видно, например, на занятиях музыкой, которой я обучался с раннего детства, с пяти лет. Родители нашли учительницу по фортепиано с хорошей рекомендацией. Ей было 75 лет, звали ее Екатерина Николаевна. Родилась она еще в середине XIX века, это было видно по ее облику, манере говорить, одежде и черной шелковой торбочке с бантиками, предшественнице наших женских сумочек. За ее спиной было более полувека домашнего преподавания музыки в богатых благородных домах. Этих мест она лишилась: у одних дети выросли, другие уехали за рубеж, третьи бесследно исчезли в ГПУ.
Теперь, на закате педагогической карьеры, у нее складывалась новая клиентура в среде небогатых, но интеллигентных людей - жалких остатков носителей культурных традиций общества.
...Войдя в дом, она очень вежливо и с достоинством представилась. Внимательным, опытным взглядом посмотрела на меня. Взяла со стола крышку от железной коробочки с иголками и нитками, постучала ее ребром по столу и попросила меня повторить. Я повторил. Она предложила более сложный ритмический рисунок. Я повторил его точно. И она сказала, что будет со мной заниматься, оговорив условия: когда, во сколько, почем и прочее.
Занимались мы по утрам, два раза в неделю, по школе Ф.Бейера, довольно напряженно и продуктивно в отношении продвижения по материалу (хватка у нее была исключительная - давить и нажимать она умела). Кроме этой детской школы, мы учили пьесы из детских альбомов Чайковского, Шумана, Гречанинова... Все были довольны. Она даже показывала меня через год в доме ее новых учеников.
Когда мы переехали из Одессы в Москву, мне было почти 8 лет. Моя бабушка повела меня в музыкальную школу при консерватории им. Кона. Меня приняли. Я был очень рад, но вскоре разочаровался. Самой музыкой мы там занимались мало, вяло и своеобразно: в основном это были занятия ритмикой и пением песен в одноголосном исполнении. Песен таких я раньше не только не слышал, но и не мог представить себе их существование. Марш Коминтерна, песня о Тельмане, о французских коммунарах... Я ничего не понимал из того, что произносил. Например, в марше Коминтерна - слова: «хоть нет вас в колоннах». Кого и в каких колоннах недоставало? Уму непостижимо! С раннего детства я имел представление обо всем, что касалось колонн - от базы до капители. Хорошо знал разницу между этими важнейшими конструкциями в архитектуре и триумфальных колоннах Траяна и Марка Аврелия, то, что на их основе Наполеон соорудил знаменитую колонну в Париже, а Огюст Монферран - Александровскую в Санкт-Петербурге. Но какие колонны строили коминтерновцы, и чего им при этом не хватало, я совершенно не понимал. Вместе с тем, на каждом занятии повторял бессмыслицу ради удовольствия молодой разгоряченной руководительницы хора. Мы стояли с ней на разных полюсах бытия. Она знала многое, недоступное для меня, я знал то, о чем она не знала и не хотела знать. Более того, если бы она и стала интересоваться Александровской колонной, Монферраном и его главным детищем - Исаакиевским собором, - то с треском бы вылетела из комсомола и надолго лишилась работы.
Там я не задержался. Летом меня повели на приемные экзамены в школу Гнесиных, в то
Альфред Мирек. Красный мираж. Палачи великой России
231
Школа Гнесиных. Одно из собственных зданий. Здесь мы получали профессиональное музыкальное образование
время лучшую в стране. Принимала экзамены сама Елена Фабиановна с завучем школы, поражавшей уникальной памятью: она знала каждого ученика как облупленного. Забегая вперед, надо отметить, что все зачеты и экзамены принимались только в этом составе, плюс педагог, ученик которого играл.
После исполнения двух пьес, еще из моего одесского репертуара, меня приняли. Оказалось, что подготовленность моя была очень хорошая, но постановка рук-хуже некуда. Исправлением этого дефекта и занялся любимый ученик Елены Фабиа-новны, выпускник Московской консерватории Алексей Алексеевич Чичкин. Надо сказать, что равных ему в знании всех тонкостей постановочной кухни, ее секретов, особенностей и возможностей я до сих пор не встречал. Он сравнительно быстро все исправил, начав буквально с нуля, и потом мы за короткий срок достигли уровня требуемой программы.
Здесь была совсем другая обстановка. На сцене стояли две огромные развесистые пальмы, в центре между роялями висел портрет Баха, справа - Листа, слева - Генделя, а на стенах зала - Чайковского, Мендельсона, Рубинштейна, Шопена. Под каждым портретом красивая каллиграфическая подпись: имя и фамилия. Объективности ради надо заметить, что в школе им. Кона тоже висели портреты, на них один был с черными усами, другой с рыжими усами и бородкой, а третий - с седыми усами и бородой, весь кудрявый. Чем они прославились в музыке, я не знал, а подписей под портретами не было. Там выковывали молодое поколение для нового экспериментального строя, здесь задача была скромнее - готовили музыкантов-профессионалов. Постоянно звучали Бах, Гендель, Гайдн, Бетховен, Чайковский, Шуман, Гречанинов... Оказывается, можно было вернуться в великую романтическую, лирическую, поэтическую Одессу из круто политизированной Москвы... не выезжая из нее.
