Османская империя в XVIII веке. Черты структурного кризиса - Мейер М.С.
IBSN 5-02-016938-2
Скачать (прямая ссылка):
Сложной и противоречивой была борьба между различными группировками внутри правящей верхушки в Стамбуле. Утверждение новых элементов в рамках столичной элиты шло в острой борьбе с представителями старой военно-бюрократической знати. Последние, стремясь сохранить свои позиции, прилагали все усилия для реставрации старых порядков. Несмотря на явный кризис сипахийской системы, в частности постепенное исчезновение тимариотского землевладения, позиции консерваторов были в то время еще достаточно сильны. Доказательством тому являлись непрекращающиеся попытки правительства законодательным путем навести порядок в сипахийской организации. Немалую роль сыграла и личная популярность некоторых представителей этой группировки, в частности многих членов династии Кёпрюлю, которые выставляли себя защитниками народа, всемерно подчеркивали свою честность и неподкупность. Активно поддерживало старую правящую верхушку мусульманское духовенство, игравшее очень важную роль в общественной жизни страны.
Анализу социальных сдвигов в рамках столичной элиты много внимания уделяют современные американские туркологи. Уже первые результаты их просопографических исследований дали материал, свидетельствовавший о складывании новой со-циальной общности — столичной бюрократии, постепенно оттеснившей на второй план представителей прежней, военно-бюрократической элиты, обеспечивавшей деспотическую власть султанов.
Значение военно-бюрократической прослойки заметно уменьшается с середины XVII в. Одна из причин — образование нового центра власти в столице. Выделение канцелярии великого везира из служб султанского двора привело к отделению дел, касавшихся османской династии, от государственных и к усилению роли великих везиров (садразамов) и их аппарата в решении основных вопросов внешней и внутренней политики Османской империи. Параллельно уменьшению влияния султана происходило и падение роли традиционных источников пополнения рядов османской правящей элиты, в частности султанского двора. Подсчеты Абу ал-Хаджа показывают, что в конце XVII — начале XVIII в. султанский двор обеспечивал своими кандидатами лишь 26,3% вакансий в центральном аппарате и 38,5%—губернаторов провинций [250, с. 443]. Зато значительно возросло число претендентов, опиравшихся на родственные связи или поддержку влиятельных покровителей из числа везиров и пашей. Французский дипломат Сен-При отмечал в конце XVIII в. как сложившуюся традицию в правящих кругах империи стремление учитывать родственные связи. «Это не привело к образованию аристократии, но означает, что сыновья и внуки великих везиров или пашей пользуются большим уважением и имеют больше надежд на продвижение, чем другие» [98, с. 149].
Подражая султану, османские сановники обзаводились дворцами с внешними и внутренними покоями и большими свитами, состоявшими из различных должностных лиц, войска и челяди. Многолюдность дворца зависела от положения и богатства его хозяина. Лица, составлявшие окружение везира или вали, различались по происхождению, по принципам воспитания и обучения, но все были связаны со своими господами отношениями клиентелы. Некоторые из рабов, обученные при дворе сановника, могли не только достичь господствующего положения в его свите, но и добиться с помощью своего хозяина очень высоких постов в государстве. В конечном счете они отпочковывались от окружения везира или паши и создавали собственный двор, сохраняя тесные связи со своим бывшим покровителем. Так возникали группы влияния или своеобразные кланы, во главе которых стояли наиболее видные представители османского феодального класса.
По подсчетам Абу ал-Хаджа, в 1664—1683 гг. на окружение везиров и пашей приходилось свыше 30% лиц, имевших важнейшие посты в центральном правительстве, и не менее 20% вновь утвержденных губернаторов, в следующем 20-летии (1684—1703) эти показатели возросли до 40 и 42% соответственно [250, с. 442—443]. Значение родственных связей и покровительства клана было в итоге признано, но лишь де-факто. Отсутствие юридического признания и институционного оформления растущего превосходства представителей могущественных феодальных домов ставило этих людей в неустойчивое положение и создавало потенциальные возможности для ожесточенной борьбы за власть. Добиваясь укрепления своих позиций, столичная бюрократия XVIII в. фактически выступала за дальнейшее ограничение влияния султанов на управление страной.
От султанских калыкулу новую группу внутри правящей верхушки отличала также тенденция к совершению карьеры в рамках определенного ведомства. Складывавшуюся специализацию можно продемонстрировать на примере лиц, занимавших некоторые высшие посты в центральном правительстве (табл. 4). Приведенные расчеты показывают, что в XVIII в. по сравнению со второй половиной XVII в. руководители наиболее специализированных ведомств — реис-эфенди (управляющий канцелярией Порты) и баш дефтердар (глава казначейства), как правило, делали карьеру в рамках той службы, которую они в дальнейшем возглавляли. Соответствующие показатели в первом случае составили 81,8% (первая половина XVIII в.) и 72,2% (вторая половина XVIII в.), во втором — 85 и 85,7%. Для сравнения отметим, что для поста командующего флотом (капудан-паши) концентрационный эффект менее заметен (чуть более 40% для XVIII в. по сравнению с 33,4% во второй половине XVII в.), что лишний раз демонстрирует отсталость османской армии и относительно низкий профессиональный уровень ее командного состава.
