Османская империя в XVIII веке. Черты структурного кризиса - Мейер М.С.
IBSN 5-02-016938-2
Скачать (прямая ссылка):
Сведения по пяти анатолийским городам еще раз подтвердили, что рост городского населения представлял собой сложный процесс. При его анализе следует учитывать не только возможности естественного прироста, но и насильственное перемещение жителей других районов, добровольное переселение жителей близлежащих населенных пунктов, частичное возвращение депортированных, миграцию деревенских райя.
Весьма противоречивые результаты дало изучение жизни палестинских городов в XVI в., проведенное Б. Льюисом и А. Коэном. Население в них быстро увеличивалось в первой половине века, а затем — в пяти случаях из шести (исключение составил Сафад) — отмечено весьма резкое его уменьшение. К концу столетия сложилась довольно противоречивая картина, поскольку некоторые города (Иерусалим, Хеброн) существенно выросли, другие показали либо незначительный прирост (Газа), либо даже сокращение (Рамла). Общая же цифра горожан была лишь на треть выше, чем по данным первой османской описи в 1525—1526 гг. [302]..
Само увеличение массы шехирлю, несомненно, стало важным фактором развития османских городов, способствуя росту ста-
* Учитывались данные по Бурсе, Анкаре, Диярбакыру, Токату, Конье, Сивасу, Эдирне, Афинам, Сараево, Монастыру, Скопле, Софии.
3*
35
рых центров и появлению новых. Для примера сошлемся на изыскания турецких авторов Л. Эрдер и С. Фарохи по Анатолии. В первой половине XVI в. в южных и юго-западных ее районах существовало 29 малых городков — касаба (от 400 до 1000 домохозяйств; 1,5—3 тыс. жителей), 7 средних городов (от 1 тыс. до 3 тыс. хозяйств, 3—9 тыс. жителей) и ни одного крупного (свыше 3 тыс. и более 10 тыс. соответственно). Спустя примерно полстолетия к первой категории можно было отнести 47 поселений, ко второй—15, а 2 города (Кютахья и Конья) перешли в третью категорию. Если учитывать только собственно города (средние и крупные поселения в данной схеме), то к 1520 г. во всей Анатолии лишь Бурса и Анкара имели более 3 тыс. хозяйств и около 20 городов можно было причислить к средним. За последующие 60 лет число крупных центров возросло до 8, а средних городов — до 33 [317, с. 286—287; 325, с. 14].
Работа Эрдер и Фарохи подтвердила высказанное ранее болгарским историком Н. Тодоровым мнение о перемещении части горожан в более крупные центры. Этот процесс, несомненно, ускорял обособление города от сельской округи, концентрацию в нем основных отраслей ремесленного производства.
Среди разнообразных занятий ремесленников, по мнению исследовательницы анатолийских городов С. Фарохи, на первом месте находились прядение и ткачество, основанное на переработке местного хлопка, льна, шерсти, шелка и конопли. Далее по значимости располагались кожевенное дело, добыча и обработка металлов, в первую очередь меди и серебра, изготовление продуктов питания [325, с. 48].
Прогресс ремесел в империи зависел прежде всего от спроса живших в городах феодалов на соответствующие изделия. Сосредоточив в своих руках значительные богатства, полученные в виде военной добычи и в силу эксплуатации зависимого крестьянства, османские «мужи меча», придворные, лица высшего духовного и чиновного звания располагали большими возможностями для широкого городского строительства, покупки предметов роскоши, оплаты труда ремесленников, строительных рабочих, художников и т. д. Неудивительно, что в городах особенно быстро увеличивалась численность ремесленников, удовлетворявших потребности представителей господствующего класса.
Особенно заметна эта зависимость в столице. Не случайно долгое отсутствие Мустафы II, предпочитавшего жить в Эдир-не, стало одной из главных причин недовольства стамбульцев, которые терпели значительные убытки из-за отъезда султанского двора. В июне 1703 г. народный гнев вылился в открытое выступление. Возмущенные столичные жители запретили упоминать имя султана в пятничной молитве, говоря, «если он падишах, пусть придет и сядет на престол, тогда мы его за правителя признаем и в хутбе упомянем». Начавшееся таким образом
восстание привело к свержению Мустафы II [20, д. 4, л. 98об; 261, с. 51; 194].
Если обратиться к рассказам турецкого путешественника Эвлия Челеби, то легко установить, что ювелиры, шорники, кожевенники, меховщики, оружейники имелись почти в каждом анатолийском городе и всюду они образовывали самые многочисленные и богатые объединения [подробнее см.: 181; 143]. Значительных успехов достигло и шелководство; в то же время производство дешевых суконных и хлопчатобумажных тканей в течение долгого времени сохраняло характер домашнего промысла. Единственным крупным центром производства сукна в стране оставались Салоники. В 1693 г. там было выткано около 17 тыс. м суконных тканей [483, т. 1, с. 274].
Благоприятные возможности для развития городского ремесла способствовали специализации отдельных районов и городов на изготовлении определенных товаров. Так, Эвлия Челеби сообщает, что Эрзурум и Диярбакыр прославились своими оружейниками и ювелирами, а крашеные ткани Токата и Амасьи были известны даже во Франции. Из Трабзона вывозились воск, и свечи, из Самсуна — пенька и канаты, жители Малатьи специализировались на выработке белых хлопчатобумажных тканей, мастера Мерзифона — голубых, Эдирне и Измира — красных, Бурса была известна своими шелками, Ушак — коврами, Харпут — войлоком, Испарта — тканями богази. По разным городам расходились желтый сафьян Кайсери, голубой — Диярба-кыра, красный — Кастамону, разноцветные кожи изготовлялись в Эдирне и Битлисе [322].
