Османская империя в XVIII веке. Черты структурного кризиса - Мейер М.С.
IBSN 5-02-016938-2
Скачать (прямая ссылка):
всевозможные меры для усмирения недовольных, не останавливаясь перед самыми жестокими наказаниями «мятежников». Одновременно она стремилась ограничить активность наиболее своевольных нотаблей, но шаги, предпринимавшиеся против них, не идут ни в какое сравнение с репрессиями против бунтующей «черни».
Как бы ни были внешне активны действия османских властей, они не могут опровергнуть единодушное мнение современников о неспособности центрального правительства контролировать ситуацию в стране. Этот показатель социально-политического кризиса в крупнейшей державе мусульманского мира был результатом двух различных, но тесно связанных между собой процессов.
Во-первых, он отражал резкое снижение дееспособности аппарата государственной власти. Выявившаяся к началу XVIII в. отсталость османских надстроечных институтов сказалась как на падении эффективности прежних методов управления, так и на заметном сокращении материальной основы деятельности Порты, что нашло свое отражение в оскудении государственной казны, нехватке средств на содержание армии и растущего управленческого аппарата.
Во-вторых, неудачи попыток правящей верхушки восстановить свою власть над страной определялись изменением функциональной направленности деятельности государственного механизма. В период складывания имперской структуры, когда сами завоеватели придерживались, по существу, раннефеодальных норм и представлений, основное внимание уделялось обеспечению существования в качестве организованного единства того политического конгломерата, каким была Османская держава. С переходом к более зрелым формам общественных отношений первостепенное значение обрела классовая функция, выражавшая отношение эксплуататоров к эксплуатируемым массам. Отсюда и столь явным был интерес представителей государственной администрации к собственному обогащению и усилению налогового и иных форм гнета. При этом заботы о регулировании хозяйственной жизни, деятельность в социальной сфере, усилия по реализации внешнеполитического курса, поощрение деятелей культуры и искусства неизбежно отходили на второй план.
Системный подход позволяет по-новому подойти и к оценке созданной в XV—XVI вв. имперской структуры, увидеть в сочетании ее централизаторских и децентрализаторских начал ту гибкость, которая позволяла приспосабливаться к изменявшимся условиям. Подобная адаптивная реакция проявилась и в тех переменах, которые произошли в XVIII в. в сфере социальных отношений и в политической системе и которые можно интерпретировать как непосредственные результаты изучаемого кризиса.
В то же время кризис в силу вызванной им реорганизации
надстроечных порядков имел и более широкие последствия как положительного, так и негативного свойства. К последним следует отнести значительные потери в сфере производительных сил, прежде всего человеческих ресурсов, вызванные теми акциями неподчинения, о которых речь шла выше. Масштабы ущерба, нанесенного народному хозяйству и обществу в целом, пока не поддаются какому-то количественному или качественному измерению. Однако без его учета невозможно правильно оценить свидетельства очевидцев о заброшенных деревнях, необрабатываемых полях, о множестве разбойников, действующих на всех торговых путях, увеличивающейся массе городского плебса.
Позитивные последствия играют не меньшую роль. Замет-лое ослабление государственного контроля над всеми формами общественной жизни способствовало переходу от состояния, близкого к поголовному рабству, к более дифференцированным и индивидуализированным отношениям как на уровне эксплуатации, так и на уровне взаимопомощи. Вследствие подобных изменений заметно расширились возможности для личной инициативы. Свидетельство тому дает деятельность представителей господствующего класса (владельцев чифтликов, ориентированных на производство товарных культур; держателей ильтизамов и маликяне; купцов-оптовиков и посредников, связанных с левантийской торговлей), а также усилия крестьян и торгово-ре-месленного населения городов, направленные на увеличение производительности своего труда. В этом смысле можно говорить, что еще в XVIII в. были заложены определенные основы для более высоких темпов экономического развития, значительного расширения сферы торгово-денежных отношений, улучшения демографических показателей, которые стали характерными чертами жизни османского общества в XIX в.
Предпринятый в настоящей работе анализ причин, основных черт и последствий социально-политического кризиса Османской империи в XVIII в. позволяет считать его конкретно-историческим выражением тех закономерностей, которые присущи переходу от одной стадии к другой в рамках данной общественно-экономической формации. Однако правильному теоретическому осмыслению явления, изученного на конкретном материале османской действительности, мешает неразработанность категориально-понятийного аппарата, который устанавливал бы связь между двумя аспектами исторического процесса — всемирно-историческим и локальным. В трудах советских историков и философов основное внимание обращено на создание инструментов научного анализа макроединиц всемирной истории — общественно-экономических формаций и переходных периодов, связанных с их сменой. Однако нет общепризнанных понятий, обусловливающих дальнейшее членение исторического процесса и выявление закономерностей перехода от одного качественного состояния к другому в пределах определенной формации.
