Как воскреснет Россия? - Меньшиков М.О.
Скачать (прямая ссылка):
Что не все высшее духовенство — кадеты, что есть еще религиозно живые люди, переживающие сейчас истому смертную показывает деятель ность Антония (Храповицкого), архиепископа вольшского и житомирского Я с интересом прочел его третью докладную записку Синоду, имен но по поводу духовной школы Сампр Антоний, хотя и из светской семьи и школы, но прошел все степени духовного просвещения и учительства как профессор и ректор разных духовных заведении Человек живой и, что большая редкость, искренно одушевленный верой В записке архиепископа
90
Мпчаип Осипович Мьньшиков
говорится, что развал и разврат духовной школы давно был замечен, что об этом более 20 лет назад подавал записку еще Победоносцев Как ни удивительно, даже Победоносцеву приходилось «подавать записки», вместо того чтобы действовать1 По мнению диктатора нашей церкви, «сословно мирской характер устава духовно учебных заведений 1866 го да, действовавший 17 лет, до крайности ослабил церковный и нравствен нын уровень учащегося юношества и придавил — понизил самую науку в сторону плашатнзма с протестантских систем и монографий» Да, умный Победоносцев превосходно подметил корень зла, только, будучи сам чиновником, он не умел вырвать этот корень Корень зла именно в этом медколиберальном обмирщении духовенства вообще и духовной школы в особенности
Шестидесятые годы — потомство сороковых годов — были крайне возбужденные, но довольно-таки глупые годы, надо сказать правду Даже \мные люди того времени вовлекались в бурную и мутную струю идей, весенний бег которой считался движением вверх На самом деле ^то было движением (во многих смыслах) вниз, в темную пропасть, к краю которой мы сейчас приблизились Как весной, тогда в самом деле таяли какие-то заоблачные снега и льды, таяли лучезарные авторитеты, обнажались вершины, и все чему-то радовались Неизвестно почему казалось, что вечным снегам, вместо того чтобы сиять в недоступной высоте, приличнее обратиться в жидкую лужицу и, пробежав грязное русло, пропасть совсем Радовало крушение всего величавого, многовекового, что сложилось и отстоялось по законам самой природы Радовало исчезновение древней культуры, в хитром узоре которой сложился талант народный, его вкус и чувство Тогдашний нигилизм ставил не только сапоги выше Шекспира, но отрицал самую сущность организованной жизни — красоту Все ога-живалось в поганенькой мефистофелевской насмешке Естественным считалось лишь безобразное Такие вечно милые сердцу человека вещи, как влюбленность, красота, песня, вдохновение, героизм, совесть, считались жалкими предрассудками Умным казался лишь хамский цинизм, под словом «жить» разумелось удовлетворять первобытные инстинкты «Я верую в то, что я ем»,— заявлял герой того времени, и он, как Марк Волохов, также просто ел чужое яблоко, как ел невинную девушку, оступившуюся в овраг, как поедал чужое имущество, чужое доброе имя Это считалось умным в то дурацкое время Тщетно великие наши писатели Тургенев Гончаров, Толстой и, в особенности, Достоевский, протестовали против жалкой глупости той ^похи Тщетно в «Бесах» Достоевский разоб лачал нети иную природу тогдашнего «освободительного движения» Оно
Религия — Церковь — Общество
91
было стихийно и всесильно, захлестывая, как и теперь, самые верхи общества. Да, даже на вершинах жизни, в цитадели государственности, пошленькое либеральное верхоглядство торжествовало. Сами властители подкапывали устои общества, подводили мины.
Ава меча
В шестидесятых годах положено начало разгрома двух главных устоев нашей государственности — армии и церкви. В обоих случаях разгром шел через преобразованную освободительную школу. Я писал недавно, какая гибельная ошибка была вводить в военные школы штатский дух. Не менее роковой ошибкой было вводить и в духовные школы мирские порядки. Что кадетские корпуса и семинарии 50-х годов были несовершенными, об этом что же говорить. Но вместо того чтобы усовершенствовать их так, чтобы военная школа была действительно военной, а духовная — действительно духовной, обе школы старались сделать сколько возможно штатскими. Нигилизм того времени не терпел ничего органического, ничего своеобразного, специального. Всех тянуло быть растрепанными и лохматыми не только в шевелюре и одежде, но в складе ума и чувства. Воинская дисциплина прихвостням тогдашнего нигилизма казалась унизительной только потому, что это был порядок, а не беспорядок. Чувство рыцарской чести казалось смехотворным. Долг отдать жизнь за родину казался глупостью. Военное искусство, военная одежда, некогда столь почетная, презирались. Именно под давлением этого пошленького либерализма военные корпуса назвали гимназиями, ввели туда штатские программы, сократили строевые и военные науки, повыгнали военных воспитателей (иногда высоких качеств) и заменили их штатскими. Выше всего поставили так называемое «развитие», т. е. тот мелкий дилетантизм, который отличает нашу радикальную интеллигенцию. Штатские наставники и учителя ставили своей заветной целью сделать кадетов и юнкеров похожими на штатских; они внушали безотчетное презрение к военщине, они ставили (и до сих пор ставят) гордостью готовить мальчиков в юристы, медики, инженеры, и чем больше уходило выпускныхв университеты и институты, тем большее было торжество для преподавателей. Само военно-учебное начальство увлекалось «общим развитием», устраивало педагогические общества, педагогические музеи, курсы, выставки. В результате получился манчжурский провал с известной характеристикой нашего офицерства императором Вильгельмом.
