Как воскреснет Россия? - Меньшиков М.О.
Скачать (прямая ссылка):
Я не слыхал речи господина Коковцова, но в газетном отчете она кажется слабой. Упомянув, что для борьбы с пьянством нужно целое столетне, если не больше, министр финансов прочел похвальное слово министерству финансов. Оказывается, кто угодно повинен в распространении пьянства, только не ведомство, заведующее питейным делом. Как король Лир, оно безукоризненно с головы до ног. «С самого начала монополип,—
546
Михаил Осипович Меньшиков
говорит г. Коковцов,— правительство заявило, что ему не нужно питейного дохода, и если он все же поступает, то совершенно независимо от желания правительства». Вот необычайное заявление! «Правительству не нужно питейного дохода»: если оно отняло у населения столь обширную статью, как торговля спиртом, то это сделано из самых благородных побуждений. Доход, правда, есть, но что ж с ним поделаешь, он сам прет в казну! Вместе с другими авторитетами по этой части господин Коковцов склонен отрицать самый факт пьянства. «В общем, — говорит он,— потребление алкоголя в России весьма умеренно, всего по полуведра на душу». Правда, не всякая русская душа вольет в себя полведра спирта: например, грудные дети составляют довольно упорное общество трезвости, и кто же нибудь пьет их порцию. Если откинуть непьющих детей и женщин, то интересно бы знать, по сколько ведер спирту приходится на пьяную душу? Впрочем, господина министра финансов интересует не живая, а некая средняя, статистическая душа, и та, как оказывается, потребляет алкоголь «весьма умеренно». Дальше из речи господина Коковцова узнаем любопытный факт, что по «просьбе евреев в черте еврейской оседлости продается вино не в 40, а в 57 градусов». Узнаем, что «мусульмане просили делать для них водку в 25 градусов, но в этом им было отказано, и здесь продается обыкновенная 40-градусная водка».
Жаль, что министр финансов не объяснил, каким могуществом евреи, которые сами не пьют, а лишь торгуют водкой, добились возвышения крепости водки почти в 1 Уг раза — для спаивания несчастного польско-русского населения? Удостоверено, что даже 40-градусная водка — яд, и что это яд, почувствовали даже темные мусульмане, просившие пощадить их здоровье и нравы, Спрашивается, какою силою евреи заставили власть усилить ядовитость водки, а вот мусульманам так и не пришлось отстоять свою трезвость? На этот пункт речи министра финансов господину Челышеву, лидеру трезвости в Думе, следует обратить самое пристальное внимание. Именно тут обнаружилась вся испытанная «безукоризненность» ведомства господина Коковцова». В конце концов, господни министр финансов заявил, что, хотя попечительства о народной трезвости задуманы в расчете на сочувствие общественных групп и хотя министерство в этом совершенно ошиблось, тем не менее, он будет «самым энергическим образом протестовать против упразднения полечи-тельств». Они плохи, они не достигают цели, но, очевидно, как создание 'безукоризненного» ведомства, они неприкосновенны.
"Всецело расписавшись» под слабою речью господина Коковцова, тсподин Таганцев выступил с «горячим», но столь же слабым словом
Здравоохранение
547
в пользу попечительств. Как доктринеру pur sang, г. Таганцеву совершенно нет дела, вредно пьянство или полезно, ему нет дела, достигают своей цели попечительства или нет. «Разве,— спрашивает он,— у нас мало обществ, влачащих жалкое существование? Так неужели и их нужно закрыть только по этой причине, без достаточного всестороннего обследования? Скорей всего, все эти общества нуждаются в поддержке, и когда она будет осуществлена, деятельность общества сделается более живой». Выходит так, что не только надо продолжать тратить на попечи^ тельства четыре миллиона в год, но нужно прибавить к ним еще сколько потребуется миллионов, и что этот рецепт вообще применим ко всем обществам, «влачащим жалкое существование». Голодный народ не должен жалеть денег для их поддержки, и тогда он будет, наконец, облагодетельствован всякого рода «попечительствами». Далее господин Таганцев повторил знаменитую мысль, что бороться с соблазном пьянства можно, лишь «заполнив свободное у народа время». Вместе с другими знатоками вопроса господин Таганцев думает, что если для народа в праздник читается лекция или дается спектакль, то местные пьяницы за целый день не удосужатся опрокинуть в глотку даже по сороковке: некогда, «время занято». Но если бы господин Таганцев хоть немножко познакомился с действительной жизнью, он увидал бы, что лекции (чаще всего скучные) и спектакли (плохого разбора) посещают всюду трезвые люди, которые не нуждаются в попечительстве о их трезвости, а местные пьяницы или вовсе не ходят туда, или ухитряются внести с собою самое развеселое пьянство и в эти обители «невинных увеселений».
Очень трезвое слово против бюрократических восторгов высказал А. Ф. Кони. «Не слишком ли мы много вообще развлекаемся?» — сказал он. Вот серьезная мысль, которая не пришла в голову ни министру финансов, ни его защитнику. В самом деле, построенные всюду Народные дома — одна комедия; дешевым развлечением на казенный счет и тут воспользовались господа. Простому народу приходится «стоять» в театре, не раздеваясь, подряд несколько часов, причем за гривенник им предоставлено глядеть в затылки друг друга. Если бы, впрочем, и удалось простонародью вдосталь наглядеться, например, на балет, то едва ли самые искусные pas госпожи Преображенской отвлекли бы пьяниц от их горькой чаши.
