Как воскреснет Россия? - Меньшиков М.О.
Скачать (прямая ссылка):
Катастрофы, символически подобные выборгской, идут на глазах наших не с двумя, а с миллионами детей народных. Вспомните ужасающую в России детскую смертность: в числе миллионов безвинно гибнущих младенцев только малый процент относится к злодейскому умыслу отцов и матерей. Как бы глубоко ни пала человеческая природа, но сознательно истреблять детей могут лишь исключительные изверги. В подавляющем числе случае губит детей неосторожность родителей, равнодушие отца, беспечность матери. В рабочую пору отец надеется, что за ребенком присмотрит мать, а мать идет в поле, бросая грудного младенца на попечение трехлетних ребят; в результате нередко младенцев пожирают свиньи. Не преступление, но преступная беспечность заставляет совать в рот младенцу гнилую соску и тем отравлять его вернее яда. Н° прейдем выше, к более богатым народным слоям — к тем, откуда
Михаил Осипович Меньшиков
выходит наша интеллигенция и аристократия. Не поражает ли общее банкротство школы — одновременно и высшей и средней? Никогда еще кажется в истории человечества не было такого момента, как теперь когда дети выходят решительно из повиновения взрослым и уже чуть не с тринадцати лет бунтуют, объявляют обструкции и забастовки. Чем объяснить это нелепое явление, как не тем, что старшие поколения слишком неосторожно выпустили из своих рук власть над младшими, н вместе с властью утратили авторитет свой? В крайней распущенности столь значительной части молодежи — в распущенности, доходящей до психопатии, до «огарчества»,— винить ли мальчиков и девочек, или родителей, не сумевших оберечь и соблюсти детей своих? Конечно, родителей! Пишу эти строки с горьким чувством не обличителя, а виноватого, ибо принадлежу по возрасту к поколению, ответственному за молодежь. Слишком уж много времени мы, отцы и матери, посвящаем общественной деятельности, труду, развлечениям, политике, забывая о величайшем долге — народив детей, воспитать их. Слишком много доверия мы оказываем наемным воспитателям — безграмотным иной раз нянькам, мало известным боннам, издалека заезжим гувернанткам и гувернерам: все они хороши, пока Бог хранит детей, но в бесчисленные, часто неведомые моменты опасностей — физических и моральных,— если отсутствуют родители, то наемники отсутствуют и подавно. Слишком много доверия оказываем мы школе — частной и государственной. Ни прав родительских, ни тем более обязанностей нельзя передоверять наемникам без большого и часто непоправимого ущерба для целей воспитания. Это только теперь свирепствует идолопоклонство перед школьной кафедрой и перед школьным учебником. Цивилизация вышла из семьи, а не из школы. Наскучив трудным делом домашнего воспитания и обучения детей, теперь хотят свалить его на учителей. Вместо множества маленьких родных семей, где воспитателями являлись священные и любимые люди — родители, мы заводим одну чужую, огромную, социалистическую семью — школу с какими-то общими, т. е. чужими всем отцами в лице педагогов, которые, Отчитав свой урок, уходят равнодушные к индивидуальному пониманию ребенка, к его учебной драме («не понимаю», «не могу запомнить»). Без школы может быть обойтись было бы трудно, но наше поколение (во всем свете) слишком уж налегло на школу, слишком уж уверовало в то, что образование (сформирование духа) дается не семьей, а школой. Через этот социалистический по природе своей, обезличивающий, обездушивающий аппарат протаскивается в течение лучших лет молодости всякое подрастающее поколение и выходит оттуда
Образование
475
таким, каким оно теперь выходит. Шкода, повторяю, необходима, именно специальная, но до какой степени мы, взрослые, поступаем неосторожно, отказываясь от органического долга родителей — самим воспитывать детей, самим давать им посильное образование. Из лучших школ теперь воспитанники их выходят в большинстве невоспитанными и духовно необразованными, без достойного человека «образа». Мы изумляемся росту анархии и стремимся как можно больше строить школ, как можно больше увеличивать программы и удлинять курсы... Но если прежде из родных семей выходили героически-настроенные, глубоко верные народному строю люди, преданные заветам Родины, нынче из наиболее продолжительных курсов выходят скептики, беспричинные отрицатели, революционеры и анархисты и в лучшем случае — люди с крайне пониженным чувством веры в закон и нравственность. Не ужасно ли состояние студенчества, где 80—90% открыто причисляют себя к разрушительным партиям? Но еще поразительнее профессора, которые им сочувствуют! Сочувствуют во имя «чего-то» высшего, что вне родной действительности, вне природы. Если бы еще ставился какой-нибудь определенный идеал, так ведь нет этого. Не столько очарованием будущего, которое никогда не было, сколько отвращением к настоящему, которое есть и свое родное, — вызывается теперешняя смута умов. Она — естественное следствие того порядка вещей, когда взрослое поколение отказалось от долга самому воспитывать свонхдетей и предоставило это наемникам. Чужие отучивают от родного вместо того, чтобы приучивать к нему, вот и все. Не потому родное дурно, что оно в самом деле дурно, а потому, что оно стало чуждым — более чуждым, чем далекое, с чем школа искусственно сближает.
