Как воскреснет Россия? - Меньшиков М.О.
Скачать (прямая ссылка):
Люди с государственным пониманием хорошо знают, что не поражения сами по себе опасны, а безмерно опасен прячущийся за ними факт, .многим невидимый,— факт упадка народного духа, упадка воли и страсти к жизни. Не под Мукденом н не под Цусимой совершился некий таинственный перелом, давший нам поражение, а врагам — победу. Этот перелом слагался стихийно в продолжение многих десятилетии: под Цусимой обнаружилась трещина, давно возникшая. Хладнокровно рассуждая, материальная потеря России под Цусимой ничтожна; ежедневно у нас умирает народа гораздо больше, чем погибло в этой битве, йот причин самых незначительных. Число самоубийц ежегодно далеко превышает число цусимских жертв. Не слишком жаль и кораблей, раз выяснилось, что это были плохие корабли. В громадном организме нации Цусима — легкая царапина, телесно давно зажившая. Но все мы без рассуждении чувствуем незажнваемую душевную боль — доказательство, что истинное значение проигранной битвы неизмеримо значительнее видимого. Тревожат всех не Мукден и не Цусима, а то нравственное, или, вернее, безнравственное состояние, при котором эти поражения сделались возможными. Не будем преувеличивать наших поражений, но было бы преступно преуменьшить их. Через пять лет после погрома мы имеем право и долг взглянуть трезво на то, что случилось. Обнаружилось не материальное, а некоторое духовное наше бессилие. Оно сказалось в потере воинственности народной, в упадке тех гордых и победительных инстинктов, которыми мы были сильны еще недавно, сто лет назад. Россия омещанилась сравнительно с эпохой Суворова, она сделалась более гражданской и менее военной державой. В этом вся разгадка наших поражений. Условия русской жизни как-то сложились так, что штатский дух возобладал над военным, и все расстроилось, как во фронте, когда скомандуют: ^Вольно^,
В течение столетий, начиная с Ивана Великого, Россия безотчетно кристаллизовалась как военная держава. Подобно всем империям, подобно Риму, Москва создалась завоеваниями. Культ военного духа возник не сразу. Еше в эпоху Ивана Грозного громадная наша армия была
Обрачован иг_
443
расстроенной и слабой. Возможны были блистательные завоевания (на-пример Казани), но они стоили слишком дорого. На западе же при перевесе сил нам приходилось уступать полякам и шведам. Основателем России как военной державы справедливо считается Петр Великий. В непрерывной войне ои воспитал парод в основном начале благородства -— мужестве. Народ равнинный, земледельческий по натуре — мирный составляет стихию неблагоприятную для культа войны, но долговременные войны постепенно приучили русских к победам и создали потребность в них. Эта черта высокого исторического воспитания составляет лучшее достояние нации, но она держалась недолго, К глубокому сожалению, Россия, едва сложившись, была захвачена общей европейской анархией. В конце XVIII века во Франции шумно выступило на сцену «третье сословие», и военному принципу была объявлена война. Сто тысяч наследственных воинов потеряли голову на гильотине. В судороге самозащиты революция выдвинула Наполеона — последний — как бы прощальный луч закатывающейся военной аристократии. После Наполеона войны становятся редкостью, и героические некогда страны быстро приняли буржуазный тип. России следовало крепче всех держаться военного своего призвания, и это чувствовал Николай I. Но тысячи условий заставляли изменять себе. Еще при Александре [дворянство русское помнило свое военное происхождения: всякая иная служба, кроме офицерской, почиталась неприличной. Сперанский нанес этому крайне полезному предрассудку удар — не первый, но решительный. Руками возобладавшего штатского чиновничества было принижено военное сословие и уравнено с гражданским. Дворянство как бы вышло в свою историческую отставку, оно смешалось с сословиями, где цензом служи-ла образованность, штатские чины, богатство. До какой степени утратился в общем сознании самый смысл военной доблести, показывает то, что рыцарское звание стали выслуживать канцеляристы, учителя чистописания и купцы, а ордена, дающие дворянство, получают даже чиновники сыскной полиции. Могучее движение буржуазных идей повело к тому, что к войне охладело даже военное сословие. Военные министры, вроде Милютина, из всех сил старались огражданить военный класс. Корпуса были переименованы в гимназии, вместо военных воспитателен были заведены штатские, военные науки были поставлены на второй план, а «общее образование» — на первый. Достаточно было нескольких десятилетий либеральных веяний, и армия — когда-то сплошь дворянская — Уступила свое место «интеллигенции», т. е. разносословному классу, прошедшему общие учебники. Именно потому, что Россия наименее
444
Михаил Осипович Меньшиков
культурна, все культы, начиная с военного, в ней слабее держатся. Кристаллизация общества, едва сложившаяся, растворяется в России быстрее, чем в Европе, Стройная система военного государства, проблестев около столетия, начала рассасываться. Она еще не вполне погрязла в трясине мирной обывательской распущенности, но дело к тому идет. Когда военное счастье изменяет народу, это верный признак того, что народ изменяет войне. Пока аристократия наша была военной, пока, по завету Петра, она любила войну и считала честью и гордостью своей воевать, все было благополучно. Высший класс умел заражать воинственностью и средние, и низшие классы. Всегда находились талантливые генералы на поле битв и талантливые инструкторы военного дела в мирное время. Любить какое-нибудь дело значит не уставать в нем и никогда не насыщаться. Старинным воякам не лень было вскакивать с постели вместе с петухами и объезжать лагерь, не лень было осматривать солдат ежедневно с головы до пят, не лень было муштровать их, муштровать, муштровать без конца. Все это вместо усталости давало чувство глубокого удовлетворения, а объявление войны встречали, как праздник. Так как тогда любовь и глубокое уважение к войне были общими. То все военное снабжение и подготовка к войне стояли на возможной высоте. От Петра Великого до Кутузова Россия в военном отношении не уступала Европе: наши ружья, штыки, пушки и пр., и пр. были нисколько не хуже европейских. Отставать мы начали в веке, когда возобладали гражданские и штатские течения. Последняя война, вскрывшая пучину нашей отсталости, доказала, до какой степени военное начальство мало интересуется у нас техникой военного дела и готовностью к войне. Флот наш погиб под Цусимой потому, что и вооружение его, и обучение команды отстали на целые десятилетия от европейских. Плохие орудия, плохие снаряды, плохие ломающиеся лафеты, плохая броня, плохо обученный стрельбе состав команды — все, включая плохих адмиралов, доказывает упадок в России интереса к военному делу. Интерес к войне, достаточно сильный и непритворный, подобно озону, сжигающему миазмы, предотвратил бы заразу недобросовестности во флоте и невежественного до преступности равнодушия к надвигавшейся войне. Даже такому отважному и блестящему адмиралу, каким был Макаров, приходилось в кабинете держать крупную надпись на стене: «Помни о войне!» Забвение войны, как сон, с которым трудно бороться, одолевало все общество, кончая военным н морским. С Россией давно началось то же, что с Китаем. В Поднебесном царстве, как известно, военное сословие с течением веков сделалось наиболее презренным из всех — и результаты этого
