Как воскреснет Россия? - Меньшиков М.О.
Скачать (прямая ссылка):
Рахметов вышел на улицу в напряженном до ужаса спокойствии «Пристанетсыщик — бью наповал, а потом себя, — подумал он — Пока пройдусь немного »
Он шлялся долго без всякой цели, и разные мысли шлялись в его па мяти туда-сюда Весенний снег валил мокрыми хлопьями и сейчас же та ял в грязи, совсем как те бедные чедовеческие души, что приходят в этот мнр с небесной красотою и нежностью, чтобы распуститься в грязи и быть растоптанными прохожими Огромная церковь в древнем стиле, с узорными стенами и главами бегущими кверху, остановила внимание студента В сумерках наступающего вечера, сквозь непогоду он увидел перед ико ной в храме огонек Этот огонек ему, продрогшему, показался почему то милым и таинственным Что то такое напомнил смутное, что прошло «Зайти, что ли-'» —спросил он себя И вдруг дерзкая мысль пришла ему в голову и оживила глаза «Идет исповедь,— подумал он — Скажу ка я попу пару слов » Он вошел в темный храм Никого не было, кроме сторожа, убиравшего у образов, да каких то старушек в углу «Здесь священника — спросил Рахметов «Батюшка? Здесь,— ответил сто рож,— аны рано приходють Вам на исповедь?»
Рахметов замялся, но сказал «Да» Сторож прошел в алтарь по едва освещенной, пустынной церкви и, выйдя оттуда, сказал «Пожалуйте Све чечку возьмите^
Религия — Церковь — Общество
45
Не беря свечки, к удивлению сторожа, студент вошел в алтарь, за ставив отступить перед собою архангела Михаила, нарисованного из две рях В алтаре было еще темней, чем в храме За престолом мерцала красная лампадка В углу на аналое еле теплилась тонкая свечка, а рядом сто яла темная фигура с длинными волосами Рахметов подошел «Сделайте три поклона в землю»,— полушепотом, приятным, мягким голосом сказал священник Рахметова поразил этот голос Он всмотрелся в лицо ба тюшкн, молодое, женственное, обрамленное белокурыми, слегка вью йшлися волосами и бородкой «Позвольте, господам свящєлишк »
Тот с удивлением взглянул на Рахметова Голубые, добрые глаза сразу убедили студента, что он не ошибся
— Троицкий? Это ты?
— Боже мой1 Рахметов1 Ты, на исповедь?
Друзья пожали руки Они были одной гимназии Троицкого потянуло «в свое болото, в кутейники», Рахметов пошел в университет Студентами они встречались, спорили ожесточенно Но года два не виделись, и вот
и
Священник оправился, одернул епитрахиль и, как будто спросив сво ими голубыми глазами лик Христа, обратился к Рахметову серьезным голосом
— Ты на исповедь? Тогда поклонись Господу трижды, собери в себе все твое внимание, раскрой душу Не передо мной стоишь, перед Вечным и Всевидящим
— Постой — сердито прервал его Рахметов — Ты это оставь На исповедь то я на исповедь пришел, только не себя я хочу исповедовать, а тебя
— Вася, здесь не место
— Нет-с, именно здесь место Если ты делегат Божий, если хоть капельку веришь, что Вечный и Всевидящий нас слушает, то и превосходно в Его присутствии слушай и отвечай
— Вася, ради Бога Пойдем ко мне лучше Ради Бога1
— Нет Именно здесь Я не знал, что ты здесь попом, но тем лучше Понимаешь, мне некогда Сегодня я стреляюсь,— прошептал он страшным шепотом, глядя в упор исподлобья — И, может быть, вот сейчас
Рахметов выиул огромный револьвер, на никелированных частях которого блеснули отражения лампадки и свечки
46
Михаил Осипович Меньшиков
— Вася, я позову сторожа! Что же это такое?... Это нечестно!
— Ни с места! Не тебя собираюсь убить — себя. Значит, я ближе к вечности, чем ты,— усмехнулся он.— И не тебе меня исповедовать, а мне тебя. Так вот что я тебе скажу. Ты честный человек, ты пошел в попы по убеждению, не так ли? Скажи же — нас никто не слышит — скажи перед своею совестью, не стыдно вам, духовенству, перед народом? Так-таки нисколько не стыдно?
— За что?
— Будто не за что? Будто не за что? А? Ну, послушай же, что я тебе скажу, я, на смерть идущий. Вы об-ма-ну-ли народ, вы, долговолосые! Вы подменили ему Бога!
Испуганный и бледный, чувствуя головокружение, молодой священник смотрел своими широко открытыми женственными глазами на черного и грозного, со сдвинутыми бровями, бледного, как полотно, студента. Едва освещенные грошовой свечкой, они тонули в сумраке алтаря, и полушепот их как будто шевелил тьму.
— Вы обманули народ — не шептал, а шипел студент,— вы подменили Бога! Через тысячу лет христианства посмотрите, как он нищ и жалок, как он задавлен рабством, как измята и запачкана его душа. Через тысячу-то лет!
— Постой, Вася...
— Нет, слушай. Это мой последний разговор на земле. Ты человек моего поколения, товарищ мой, друг мне. Любил тебя, как брата. Может, с тобой последним говорю. Прими как завещание, если хочешь, или как протест, все равно. Возмутительно не то, что ты пошел в священники, а то, как ты и все вы, молодежь поповская, как вы можете, как у вас хватает духу оставаться на местах, ходить в этих тряпках из парчи, кадить и петь... теперь! Теперь, когда народ погибает, когда что-то необходимое великое, истинное, несомненное! Верите вы или не верите в Бога? Если не верите, то само собою, нет такого подлого имени, которое было бы для вас достойно. Хуже предательства, хуже маклачества не сочинил бы дьявол. Но ведь ты, Коля, не такой, ты честный. Ты — баба, ты идеалист. Значит, ты серьезно веришь этой чепухе, и многие ваши тоже. Но если верить, то как не ужаснуться, наконец, как не сорваться с места, не побежать на спасенье гибнущих, а? Да проснитесь же вы, апостолы! Ведь вы в самом деле апостолы, поймите это! Ведь вам — по вере вашей — вручена власть прямо неслыханная и выше всякой на земле, единственная власть, какую указал Христос! На голову вашу излито помазание пророческое. Рука святителя передала вам благодать Святого Духа,
