Избранные произведения Том 3 - Марат Ж.П.
Скачать (прямая ссылка):
Закончив свою декламацию, Буало стал коварно комментировать эту статью; он вопил, что народ возлагает все свои надежды на Национальный конвент, что я хочу, чтобы народ его уничтожил, что я — подкупленный заговорщик, чтобы ниспровергнуть государство, разрушить республику и предать нацию в руки разбойников.
При этих словах в Собрании поднимается невероятный беспорядок; отовсюду раздаются яростные крики; отовсюду мне шлют угрозы. «На гильотину! На гильотину!»,— вопят изо всех сил бриссотин-ские заговорщики. Наименее возбужденные считают, что дают доказательство своей умеренности, ограничиваясь только декретом об обвинении; большинство честных депутатов, увлеченных потоком интриги, присоединяет свои голоса к голосам моих преследователей, и наиболее яростные бросаются к трибуне, чтобы заставить Камбона выступить в заключение и потребовать смертоносного декрета. Посреди этого невероятного возбуждения я поднимаюсь на трибуну. Честные и справедливые люди, вы, знающие сердце Друга народа, мотивы, которые всегда руководили его пером, его чистоту и преданность отечеству, вы затрепетали бы, увидя, как невинность приносится в жертву ярости банды варваров; вы затрепетали ,бы, увидев, как самого пламенного из ваших защитников ведут на казнь как страшного злоумышленника; вы уже представляете его умирающим под мечом тирании и его мертвенно-бледную голову в руках палача, показывающего ее многочисленной толпе, введенной в заблуждение ложью и аплодисментами его жестоких убийц! Ободритесь же! Спокойный, сильный чистотой своей совести, опираясь на справедливость своего дела и свое неукротимое мужество, на справедливость большинства членов Конвента, на здравый смысл трибун, на Марат в Конвенте
153-
несокрушимую силу истины, он пренебрегал, улыбаясь, яростными криками своих врагов, уверенный, что он приведет их в замешательство и выйдет победителем из этой опасной борьбы.
В ближайшем номере — речь, произнесенная Другом народа. Он не может отказать повторным настояниям множества патриотов, и должен сделать это для публики, обманутой бессвязными отрывками, напечатанными во всех газетах.
РЕЧЬ ДРУГА НАРОДА*, ПРОИЗНЕСЕННАЯ 25 СЕНТЯБРЯ С ТРИБУНЫ НАЦИОНАЛЬНОГО КОНВЕНТА.—ЗАГОВОР РАЗБОЙНИКОВ С ЦЕЛЬЮ ЕГО УБИЙСТВА566
Господа!
У меня їв этом Собрании много личных врагов, (три четверти членов Собрания при этом поднимаются с возгласами: «Мы — все! Да, все!»; бурное возбуждение в течение нескольких минут и полное молчание с моей стороны, пока не восстановилось спокойствие). У меня в этом Собрании много личных врагов, я призыв.аю их устыдиться: не криками, не угрозами, не оскорблениями доказывают обвиняемому его виновность; не тем, что будут выражать негодование, докажут защитнику народа, что он — преступник.
Я благодарю того, кто исподтишка попытался запугать этим призраком робких, внести раздор между честными гражданами, вызвать недоверие к парижской делегации. Я благодарю своих преследователей за то, что они дали мне случай открыть вам всю мою душу.
Некоторых членов парижской делегации обвиняют в том, что они стремятся к диктатуре, триумвирату, трибунату; это нелепое обвинение могло найти сторонников только потому, что я вхожу в эту делегацию. Так вот, господа, мой долг перед справедливостью заявить,
* Это речь, произнесенная без всякой подготовки и записанная по памяти; в отдельных выражениях могут быть расхождения, но за точность идей и чувств можно ручаться. •і 18
Жан Поль Марат
что мои коллеги, а именно Дантон и Робеспьер, постоянно отклоняли всякую идею диктатуры, триумвирата и трибуната каждый раз,, когда я ее в,ыдвигал; мне приходилось даже по этому поводу часто» ломать с ними копья.
Я думаю, что я был первым политическим писателем и, быть может, единственным во Франции после революции, предложившим диктатора, военного трибуна, триумвират как единственное средство уничтожить изменников и заговорщиков. Если это мнение заслуживает порицания, я один в нем вдновен; если оно является преступным, то я призываю отмщение нации только на свою голову. Я обрекаю самого себя в жертву, но прежде чем осудить меня, потрудитесь выслушать. Мое мнение о триумвирате и трибунате изложено в произведениях, подписанных мною, печатавшихся и распространявшихся публично в течение почти трех лет, и только сегодня пытаются превратить их в преступление против нации.
Что же? Взгляды, изложенные открыто и вынесенные на рассмотрение читателей, могут рассматриваться как преступление? Конечно же нет: даже, если они ложны, они всегда будут только' простыми ошибками. Если они сумасбродны, их автор прослывет слепым или безумным. Только в темноте прячутся изменники, плетутся заговоры, никогда злоумышленник не станет проповедовать своей теории на крышах. Я изложил свои взгляды публично, для их рассмотрения; если они опасны, пусть мои враги их опровергнут, не предавшая меня анафеме, а опровергая их серьезными доводами. Они должны уничтожать их тлетворное влияние возражениями, а не тем, что заносят над моей головой меч тирании.
В конце концов, господа, в чем вы меня упрекаете? Когда вечные измены коварного двора и его ставленников, когда беспрестанно возобновлявшиеся заговоры врагов революции, когда кровавые козни приспешников деспотизма угрожали уничтожением свободы; когда вероломные представители народа, несправедливые носители власти, недостойные законодатели, сговорившиеся с жестоким государем, вели страну на край пропасти; когда продажные законодатели, Марат в Конвенте
