Избранные произведения Том 2 - Марат Ж.П.
Скачать (прямая ссылка):
Я говорю это, содрогаясь: пока этот человек будет у кормила правления, пока он будет душой кабинета, пока он сможет добывать себе деньги, не будет предела нашим бедствиям, не будет предела заговорам, новые сети для уловления народа будут беспрестанно расставляться одни за другими; беспрестанно будут следовать друг за другом новые замыслы с целью истощить силы народа, пополнить казну, держать в состоянии боевой готовности громадную армию, подкупать законодателей, муниципальных должностных лиц, вожаков дистриктов, с целью содержать бесчисленные легионы придворных, королевских пенсионеров, наемников правительства, приверженцев власти; с целью встретить надвигающиеся события лицом к лицу, отдалить катастрофу и остаться хозяевами положения.
Общественная цензура, государственный суд и народный трибун-диктатор 10Э, назначенный на короткий срок, одни могли бы положить предел нашим бедам, освободить нас от врагов отечества, утвердить свободу и укрепить общественное благоденствие; за отсутствием этих спасительных учреждений национальная милиция, казалось, служила нам верным оплотом против угнетения. Но увы! — если судить о ней по парижской гвардии, на что нам надеяться? Силы государства обращены против своих детей. Я уже отмечал, что военная форма и сама организация национальной гвардии удушили «Друг народа»
137-
свободу в ее колыбели; свобода восторжествовала бы навсегда, если бы после 14 июля вооружили всех без различия городских жителей, если бы их обучили военному делу и если бы кокарда являлась единственным знаком их отличия. В те опасные дни можно было видеть богачей заодно с бедняками, спешивших вооружиться для защиты общего дела; страх заглушал тогда все другие чувства в их душах. Но как только они пришли в себя, мелкие страсти дали себя знать; люди стали прислушиваться лишь к голосу глупого тщеславия, богатство снова стало презирать бедность, и хорошо* одетый человек не хотел шагать в ногу с человеком в лохмотьях.
Чтобы поработить множество неимущих, начали с того, что отстранили их от военной службы, хотя ранее почти все ее тяготы они одни несли на своих плечах. Сделали это путем введения в милиции форменной одежды, предполагавшей известную зажиточность у тех, кто пополнял ее ряды. В результате армия оказалась состоящей только из солдат, которых забота о собственном благополучии превратила во врагов всякой революции. Лишь они одни получили оружие, и скоро число их настолько возросло, что они стали способны противостоять всем остальным гражданам. Едва только они напялили на себя форму, как стали любоваться собой в этом новом наряде: самый ничтожный ремесленник, обряженный в военную форму, теперь с презрением глядел на своего собрата в гражданском платье. Вскоре шапка гренадера и штаны стрелка разделили самую парижскую милицию на три отдельные части и мешали ей объединиться ради общего спасения. Особая присяга, навязанная стрелкам и гренадерам, привязала их к своему генералу; и слепая преданность его приказаниям была такова, что они были бы готовы выступить даже против своего отечества. Можно ли поверить, что граждане, считающие себя защитниками государства, настолько ограничены, неблагоразумны и опрометчивы, что готовы поработить своих братьев? Можно ли поверить, что они настолько позабыли о понятии чести, что готовы служить почетным конвоем судебным приставам, наемникам и шпионам? Прекрасное дело для национальных гвардейцев — шагать в качестве свиты подлых шпионов. Выдавать граждан, '.138
Жан Поль Марат
пожертвовавших собой в их же собственных интересах,— какое великолепное торжество!
О парижане! Какие же вы еще дети! Вы закрываете глаза на бедствия, вас ожидающие, глупость делает вас беспечными, тщеславие служит вам утешением во всех бедствиях. Но к чему осыпать вас бесполезными упреками? Вы стремитесь к свободе лишь для того, чтобы продаваться,— так продавайтесь же! Вы довольны своими цепями,— так сохраняйте их! Вы отталкиваете руку, стремящуюся помочь вам выбраться из бездны,— так оставайтесь там! Интриганы, вас обманывающие, плуты, вас обкрадывающие, злодеи, вас угнетающие,— вот люди, которые вам угодны. Так продолжайте же обожать божественного Неккера, героического Лафайета, бессмертного Байи; падайте ниц пред этими образцами гражданской доблести, бескорыстия, добродетели; собирайтесь же в кафе, болтайте о газетных новостях, располагайтесь вокруг какого-нибудь очага или стола, рассказывайте о своих подвигах, продолжайте носить свои оковы. Друг народа глубоко удручен вашим ослеплением, вашей беспечностью, вашей испорченностью. Он узрит, следовательно, зарю свободы лишь для того, чтобы оплакивать ее погибель; тая в глубине своего сердца свои тревоги и сожаления, свое отчаяние, он остаток своей жизни будет сокрушаться о вашей судьбе, подобно тому как любящий отец сокрушается об участи своего испорченного сына.
Благодаря стечению событий вы еще продолжаете дышать спокойно; приближается день, когда жестокое уготованное вам ярмо падет всей тяжестью на ваши плечи и когда вы окажетесь в руках своих угнетателей. При виде кровавых сцен тирании вы будете сожалеть о благах утраченной вами свободы. Вы будете содрогаться оттого, что попрали ее ногами, и будете проклинать свое ослепление. Но увы, какое чувство печали разрывает мое сердце! Если у друзей отечества еще остается некоторая доля надежды, то она состоит в том, что свобода, изгнанная из наших стен из-за вашей порочности и еще больше из-за вашего невежества, найдет себе приют в провинциях, и ради них-то прежде всего я и не хочу испытать судьбу Кассандры. «Друг народа»
