День мира - Линдорф А.
Скачать (прямая ссылка):
Если хочет добром, пусть уходит живой,
пусть уходит! Нет просьб других! Уходи! Пусть уходит! Нет крика другого в груди.
Пусть уходит домой! Пусть уходит домой!
Через мой мост. Да, через мой!
Хотя ты его жадно считал своим, это я, африканец, зарыт под ним,
это я тонул здесь. Я лес валил!
Это я его кровью своей полил!
Я твой бич и дубину тебе не прощу, но, не выстрелив в спину, через мост
пропущу. Пропущу тебя на условье одном, что ты мост перейдешь и забудешь о нем
до тех пор, пока смогут земля и вода твою тень со штыком забыть навсегда! Нет в балладе конца. Мы под нею черту подведем на последнем самом мосту...
ДРУЖБА НАРОДОВ, № 8.
МЕХТИ ГУСЕЙН
не хочу этим сказать, что Асаф — злюка или завистник. Ни в коем случае! Он всегда с уважением отзывается о людях, а для друзей у него находятся удивительно нежные слова. Если у соседей радость, то и у Асафа радость. Жильцы со второго этажа купили телевизор — Асаф не только помог установить антенну, но и ликовал: «Замечательно! В добрый час!..». На заводе молодой инженер, скажем, Мамедоглу, соорудил какой-то хитроумный прибор. Кто первым обрадовался? Асаф! Всюду и везде, словно речь шла о сыне, восхищался: «До чего талантливый парень!». Меня просил не задержать премию. А мне что! Подписал директор приказ •— получай премию...
А казалось бы, Асаф Шамсиев должен был искоса присматриваться к житью-бытью кое-кого из соседей. Уж мыто, бухгалтеры, все знаем досконально, у нас справки о бездетности и многосемейности, штатное расписание, ведомости зарплаты и премиальных. И, конечно, я точнее всех знал, как туго приходится Асафу с выводком детей, с тещей, тетушками, больной свояченицей. Признаюсь, часто мне его бескорыстие представлялось вымученным.
109
— Асаф,— сказал я однажды,— Асаф, вы — редкий специалист, у вас опыт. Ну что вам стоит сварганить и защитить диссертацию, получить ученую степень и перебраться в Баку на солидный кандидатский оклад?..
Сосед взглянул на меня с таким иегодованнем, что я буквально попятился к дверям. Если б он в этот момент ие отвернулся, то я б успел сказать: «Простите, Асаф, за бесцеремонность, ио это исключительно из-за доброты!».
Однако сосед, по обыкновению сунув руки в карманы, прошелся несколько раз взад-влеред по балкону, подышал сквозь стиснутые зубы, и когда посмотрел на меня, то на устах его играла, словно отсвет зарницы, добрая, почти детская улыбка:
— Видите вон те домики? — И показал на грязный пустырь, на покосившиеся саманные лачужки, доживающие последние свои дни.
Я ничего не понял и угрюмо буркнул:
— Вижу.
— Когда я приехал сюда строить завод, весь поселок состоял из таких вот хибарок! По прежним понятиям целое столетие нужно было, чтобы преобразить этот унылый край. А прошло всего двенадцать лет, н мы воздвигли завод, каких не много в мире.— Подумав, он уверенно добавил:— Вообще такого второго красавца нету!.. Мы построили город-сказку. Город-сад! Завтра эти домишки сравняются с землею. Может, одну лачужку оставим музейным экспонатом... Вы, сосед, приехали сюда недавно, иа готовенькое. Не обижайтесь!
— Понятно, теперь понятно,— сказал я.— Вы любите наш город.
А втайне подумал: «Конечно, я приехал, когда гарантировали квартиру».
— Нет, это ие то слово,— строго поправил меня Асаф.— Когда я вижу, как год от году мой город становится краше, уютнее, то в душе появляется гордое удовлетворение, словно я вывожу в жизиь своих взрослых, рассудительных, трудолюбивых сыновей!
Он помолчал н, чтобы хоть чем-то заняться, разрыхлил землю в цветочном горшке, сорвал и размял в пальцах пожелтевший листок.
Я все-таки не ушел'.
— Что же касается оклада,— медленно сказал Асаф, тщательно подбирая слова,— то, не. скрою, бывает трудновато. Но мы с женою как-то привыкли. Живем без претензий!.. Детн... Да, с ними иногда приходится н поспорить. Подросли — хочется и принарядиться, и щегольнуть! Но обходимся! — Ои глубоко вздохнул.
Вот тут-то я сделал промашку, решив, что сосед вздохнул от мрачных переживаний.
И на следующий же день вложил в конверт с его получкой дополнительно шестьсот рублей. Собственные деньги положил. Из личных сбережений.
У нас должность кассира упразднена — завод-то давно уже стал предприятием коммунистического труда.
Конечно, бес меня попутал исключительно по причине доброго нрава. «Асаф,— думаю,— найдя в своем конверте излишек — шестьсот рублей, решит, что это какая-то премия... И купит своим мальчишкам новые костюмчики, ботинки».
День получки прошел без каких-либо происшествий. Раньше приезжали фотографы, кинооператоры, журналисты. Теперь никого не удивишь, что люди обходятся без кассира...
Утром я вышел на балкон. Асаф обычно поднимался еще раньше меня: поливал цветы, любовался морем... Но сейчас двери в его квартиру были плотно закрыты. Я постоял у перил, бездумно глядя на бегущие к берегу волны с густыми белыми гривами,— оии были похожи на тучные стаи гусей. Когда-то я служил бухгалтером на крупной птицеферме.
— Аса-а-аф! — негромко окликнул я соседа.
На балкон вышла Айна-ханум с грудным ребенком на руках. Мне показалось, что она чем-то встревожена.
