День мира - Линдорф А.
Скачать (прямая ссылка):
На заре пятилеток, в пору первого Дня мира, присяжные зарубежные дезинформаторы общественного мнения изображали планы развития науки в Советской стране как утопическую попытку предсказать несбыточные открытия. А на самом деле тогда речь шла только о реальном превращении практической деятельности человека — производственной и общественной — в орудие познания. Время, когда план стал повседневно направлять
751
познающую мысль, пришло позже. Оно наступило сейчас, когда в самую плоть и кровь семилетнего плана вошли прямые задания науке: найти там-то и столько-то месторождений полезных ископаемых. И идут, и находят! Создать такие-то материалы, такие-то технологические циклы. Находят и создают! Наша уверенность в себе основана не на стремлении истреблять, а на умении создавать. На весах истории лежат не просто эффективные способы открытых горных выработок в Сибири и под Курском, а преимущества новой общественной системы. Мы живем на земле повышающегося плодородия, и это — достижение не только науки о почве и агробиологии, но и претворенной в жизнь науки о построении социалистического общества.
Под прогрессом науки мы понимаем то же, что понимал Менделеев, когда он стремился обратить на пользу людям как можно больше «повсюдных», как он выражался, то есть повсюду распространенных, веществ. Создатель мирового почвоведения Докучаев видел смысл своей жизни в исцелении земли, Пастер — в удлинении продолжительности человеческой жизни до ее естественного предела — 150—180 лет. Но чего стоят достижения медицины там, где совсем нет больниц? А в таком положении находится почти весь «черный континент». Что толку в достижениях науки о геохимических ландшафтах там, где две трети почвы смыто и развеяно в пыль, где отнюдь не коммунисты, а респектабельные чиновники, вроде директора по делам горной промышленности США, пишут о расхищении природных богатств людьми «беззаботными и удивительно невежественными».
Увы! Наука-—это не только великое волшебство преобразования: упругие клубки молекул искусственного каучука, северные абрикосы, гибкое стекло. Это также рубильники электрического стула, колонны для производства вирусного токсина и ракеты с боеголовками, несущими атомную смерть...
Историю гангстеризма можно будет восстановить не только по бестселлерам, но и по государственным вестникам патентов. В промышленных дебрях Запада в ходу такой технологический термин, как «револьверный патент». Промышленные монополии — это в то же время монополии авторских свидетельств. Накапливаемые в сейфах крупных фирм «бумажные патенты» — это кладбище находок, своеобразные морги научных идей. Сложенные здесь патенты никогда не осуществлялись, но юридически они способны поставить под сомнение оригинальность любой мысли изобретателя. Подходящий «револьверный патент» приставляют к груди соперника, если он захочет ввести у себя какое-либо техническое усовершенствование или реализовать ноЕое изобретение. Объединенную экономическую комиссию конгресса США трудно заподозрить в нелояльности к боссам. Но и она признает, что, скажем, автомобильный концерн «Дженерал моторе» использует лишь один процент патентов, которыми владеет. Пропасть между наукой и жизнью при капитализме углубляется на наших глазах.
ЕСЛИ БЫ УЧЕНЫЕ ВСЕГО МИРА...
В наборе «американских идеалов», которые оруженосцы империализма собираются, по их собственным признаниям, противопоставить идейному миру социализма, среди других мифов XX века фигурирует преуспеяние науки. Нет спору, американский народ дал миру хороших ученых. Но к этому забывают добавить, что американский капитализм отнял у них самое дорогое: веру в необходимость их творчества. Когда американские ученые пишут об «исчезновении чувства будущего, открывающего перспективы», это нельзя отнести исключительно за счет военной истерии. Причины упадка глубже. Они сказываются и в пессимизме биржевых бюллетеней, и в цифрах растущей безработицы, и в заказах на новые серии атомных подводных лодок и автоматических ракет. У американских тюремщиков находятся усовершенствованные замки для коммунистов, но американская экономическая наука не может придумать более прочной решетки, за которую можно было бы посадить кризис, чем миллиарды долларов военных ассигнований. Та.кие «золотые впрыскивания» спазматически стимулируют и научные изыскания. Но это не меняет существа дела: доллар может купить, но доллар не может по-настоящему вдохновить. У профессора Джона .Бернала, который протестует против превращения ученого в «раба своих потерявших рассудок хозяев», больше единомышленников, чем можно судить по официальным высказываниям.
ЖИРНОМОЛОЧНЫЕ И ВЫСОКОУДОЙНЫЕ
Бесчисленные породы коров сильно различаются по удойности и жирности молока.
Исходя из основных законов жизни биологических видов и законов наследственности, вскрытых мичуринской биологией, на ферме экспериментального хозяйства Института генетики Академии наук СССР в Горках-Ленинсних, под Москвой, по идее академика Т. Д. Лысенко было произведено скрещивание быков мелкой и низкоудойной, но дающей молоко с большим содержанием жира джерсийской породы с рослыми и высокоудойными, но жидкомолочными местными коровами. Получено стадо крупных животных, дающих в среднем на корову по пяти тысяч килограммов молока жирностью 5,0 — 5,2 процента.
