День мира - Линдорф А.
Скачать (прямая ссылка):
РЕЙТЕР, 27 сентября.
МУЗЫКА С РАСОВОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ
Известному американскому музыканту Луису Армстронгу запрещен въезд в ЮАС. Министерство иностранных дел объявило, что поездка этого негритянского музыканта нежелательна по политическим мотивам.
Депутат парламента ЮАС Люис заявил, что весь мир смеется над этим нелепым распоряжением.
АРБЕИТЕР-ЦЕИТУНГ (Австрия),
27 сентября.
НЕ ХВАТАЕТ НА ХЛЕБ
В связи с сообщениями о предстоящем повышении цен на хлеб секретарь профсоюза рабочих пищевой и консервной промышленности Аиз Абрахаис заявила:
«Многие рабочие, члены нашего профсоюза, получают очень низкую заработную плату, имея на руках большие семьи.
Зарплату необходимо увеличить, а цены на продукты питания снизить. Пусть раскошелятся хозяева, у них доходов больше. Мы слишком бедны, чтобы платить за хлеб дороже».
НЬЮ ЭИДЖ, 29 сентября.
ПЕЧАТЬ ПОД ЗАМКОМ
Профессор Кейптаунского университета Д. В. Коуэн заявил, что подготовляемый правительством проект закона о печати «рассчитан на то, чтобы запретить все то, что не нравится правительству».
Членов совета по делам печати, как предусматривает законопроект, будет назначать министр внутренних дел. Он же назначит членов кассационного комитета. Эти органы «будут окончательными арбитрами того, что следует и чего не следует печатать».
Они не только будут обладать обширными правами запрещать распространение печатных изданий, но без их предварительного одобрения в стране но сможет быть напечатана ни одна книга, ни одно периодическое издание.
РАНД ДЕЙЛИ МЕИЛ,
28 сентября.
Нельзя без ужаса вспомнить кровавую бойню, устроенную южноафриканскими фашистами в Шарпевиле.
«Расизм должен исчезнуть!» — протестуют против бесчинств в Южно-Африканском Союзе пикетчики у штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке.
677
за мирные дни всегда и везде
МИР-ЭТО ЖИЗНЬ!
Сегодня мне исполнилось пятьдесят лет. За плечами полвека. Возраст, когда человек не только смотрит вперед, но и задумывается о прошлом. В первый День мира, описанный Горьким и Кольцовым, мне было двадцать пять лет. Хотя бы уже из-за совпадения даты стоило написать это письмо.
Я, Александр Платонович Шубин, рядовой бухгалтер. Конечно, есть люди с более интересными и значительными биографиями, более важных профессий и специальностей. Но, наверное, у миллионов моих ровесников во многих странах мира такие же мысли, как у меня.
Живу я в Кустанае, небольшом городе на севере Казахстана. Еще совсем недавно тут было много степей, не знавших плуга. А теперь вокруг Кустаная шумят бескрайние обработанные поля.
По-моему, ни у одного человека на земле не может быть полного счастья, пока он не почувствует, не поверит, не убедится, что нет опасности войны. Мы, люди старшего поколения, знаем, что тишина и голубизна неба бывают обманчивы. За последнюю четверть века не так уж много выдалось дней, когда бы нигде, ни в одной стране мира, не рвались снаряды, не горели дома.
Каждый из нас, кто в здравой памяти, немного историк. Я помню итало-абиссинскую войну; тогда в газетах печаталось много снимков. Потом — Испания. Новый ручей материнских слез влился в общую реку.
Работал я тогда далеко на севере. Но и гам люди жадно ловили каждую весть о событиях под Мадридом или Гвадалахарой. Можно ли было остановить фашизм? Безусловно, да. Но народы не смогли это сделать. Им помешало попустительство одних западных правителей, слепота — других.
В конце концов нацисты были разбиты. Но дорогой ценой, ценой, которую не измеришь в рублях или долларах,— ценой миллионов человеческих жизней... И больше всего жизней советских людей.
Но можем ли мы сказать, что после разгрома фашизма наступил настоящий, полноценный мир? Признаться, мы думали так в мае 1945 года. Но послевоенный мир оказался непрочным. Он уже не раз нарушался. И сейчас, когда я пишу эти строки, быть может, в алжирских горах умирает от раны юноша, а в ангольской деревне пылает хижина.
В Западной Германии бывшие гитлеровские генералы все выше и выше поднимают головы. Мы не забыли их злодеяний и не простили им ни Освенцима, ни Майданека, ни Орадура, ни Ковентри, ни сотен сожженных русских и украинских городов.
Почему мы против американских баз в других странах? Да потому, что они созданы там, чтобы угрожать войной нашей стране и тем государствам, которые живут с нами в братской дружбе.
Где только нет этих баз: в Японии и Англии, в Африке и на Кубе. Если все базы, а их, говорят, свыше шести тысяч, обозначить на карте, она будет походить на лицо больного черной оспой.
Конечно, мы не можем смотреть на все это и сидеть сложа руки. Коль империалисты отказываются принять наши предложения о всеобщем и полном разоружении, надо быть бдительными. И я уверен, что в отношении ракет и любых видов термоядерного оружия нам нечего завидовать Пентагону. Я предпочел бы не писать об этом. Но пусть никто не думает, что если страна миролюбива, значит она слаба. Нет, наше миролюбие основано на мощи, на святой уверенности в торжестве своего дела, в торжестве коммунизма.
Сказать, что советские люди больше других не хотят войны,— значит обидеть французов, поляков, чехов. В этом вопросе не может быть «больше» или «меньше». Мир дорог всем, как всем дорога жизнь.
