День мира - Линдорф А.
Скачать (прямая ссылка):
— Ей здесь, наверно, очень одиноко.
— Как сказать! Хозяйственные обязанности существуют даже в джунглях. Откровенно говоря, я гораздо больше страдаю от одиночества. Ее... вы, вероятно, сами это заметили... ее нельзя назвать интеллектуальной собеседницей. Это один из минусов брака с женщиной моложе тебя. Если я ощущаю потребность побеседовать о вещах, которые меня кровно интересуют, приходится ехать к отцам миссионерам. Только ради этого пускаешься в такую даль. При моем образе жизни времени на размышления остается много. Я считаю себя добрым католиком, но это не значит, что у меня нет сложных духовных проблем. К религии многие относятся легко, а я провел в юности шесть лет у иезуитов. Если бы учитель, к которому мы поступили на послух, был менее пристрастен, мы бы с вами здесь не встретились. В этой статье в «Тайме» сказано, что вы гоже католик.
— Я в отставке,— второй раз сказал Куэрри.
— Бросьте, бросьте! От этого в отставку не уходят. Притаившаяся гекко ринулась на бабочку, промахнулась
и снова замерла, распялив на стене свои крохотные, похожие на папоротник лапки.
— По совести говоря,— сказал Рикэр,— эти миссионеры в лепрозории народ мало интересный. Они больше заняты своей динамо-машиной и строительством, чем вопросами веры. А я как услышал о вашем приезде, так с тех пор все мечтаю поговорить с интеллигентным католиком.
— Я себя таковым не считаю.
— Все эти долгие годы я был предоставлен самому себе и своим мыслям. Некоторые люди довольствуются игрой в гольф в одиночку, а мне этого недостаточно. Меня очень интересует любовь. Я много читал по этому вопросу.
— Любовь?
— Любовь к господу. Агапе — не Эрос.
— В этих делах я несведущ.
— Вы себя недооцениваете,— сказал Рикэр. Ои подошел к буфету и принес оттуда поднос с ликерами, спугнув по пути гекко. Ящерица спряталась за дешевенькой репродукцией «Бегства в Египет».— Стаканчик «куантро»,— сказал Рикэр,— или вы предпочитаете «ван-дер-Гум»? — Куэрри увидел в глубине двора худенькую фигурку в платье с золотыми листьями, которая шла к реке. Видимо, на воздухе бабочки казались не такими уж страшилищами.
— В семинарии я взял себе за правило размышлять глубже, чем это принято,— сказал Рикэр.— Наша вера, когда постигаешь ее глубины, ставит перед нами много разных проблем. Возьмем хотя бы... Впрочем, почему «хотя бы»? Я сейчас коснусь самой сути того, что меня больше всего тревожит. По-моему, моя жена не уясняет себе истинной природы брака во Христе.
Из темноты донеслось «плюх-плюх-плюх». Она, вероятно, кидала щепки в реку.
— Мне подчас кажется,— говорил Рикэр,— что моя жена чуть ли не круглая невежда. Иной раз диву даешься: чему ее там учили, в монастыре? Вы же сами видели, она даже не перекрестится перед едой, когда я читаю молитвы. А ведь согласно каноническому праву невежество, переходящее известные границы, может даже лишить брак законной силы. Это один из вопросов, который я пытался обсудить с отцами миссионерами, но тщетно. Они предпочитают говорить о турбинах. Зато теперь, когда вы здесь...
— Я не берусь судить о таких вещах,— сказал Куэрри.
В паузы до веранды доносилось журчание воды, идущей в реке на убыль.
— Но вы по крайней мере слушаете. Миссионеры давно заговорили бы о новом колодце, который они собираются
рыть. Колодец, Куэрри! Подумайте, колодец! А тут человеческая душа! — Он допил свой «ван-дер-Гум» и налил себе вторую рюмку.— Они не понимают... Представьте себе, что мы с ней живем не в законном браке, а так... Да ей, Куэрри, ничего бы не стоило бросить меня в любую минуту!
— В том, что вы именуете законным браком, тоже так поступают, и с легкостью.
— Нет, нет! Тогда гораздо труднее. Воздействие общества вещь реальная, особенно здесь.
— Если она любит вас...
— Это ничего не решает. Мы с вами не дети, Куэрри. Такая любовь недолговечна. Я пытался внушить ей всю важность любви к господу. Ведь если она будет любить его, ей не захочется наносить ему оскорбление, не правда ли? А это уже до некоторой степени гарантия. Я заставлял ее молиться, но, кроме «Отче наш» и «Богородицы», она, кажется, не знает ни одной молитвы. А вы как молитесь, Куэрри?
— Никак... Разве только в минуту опасности, по привычке.— Он добавил грустно: — Тогда я молюсь, чтобы мне подарили плюшевого мишку.
— Вы все шутите, а ведь это очень серьезно. Еще рюмочку «куантро»?
— Что вас тревожит, Рикэр? Соперник?
Его жена вошла в световой круг под лампой, висевшей на углу веранды. В руках у нее был полицейский роман из «Черной серии». Она свистнула, совсем тихо, но Рикэр услышал ее.
— Проклятая собачонка! Она любит эту тварь больше, чем господа бога,— сказал он. Выпитый «ван-дер-Гум», видимо, был виной некоторой нелогичности в ходе его мыслей. Он сказал: — Я не ревнив. И беспокоит меня не соперник. Где ей! У нее на это просто не хватит темперамента. Иногда она даже отказывается от выполнения своего долга.
— Какого долга?
— Долга по отношению ко мне. Ее супружеского долга.
— Вот не думал, что это считается долгом.
— Вы прекрасно знаете, что церковь именно так на это и смотрит. Отказываться никто не имеет права. Воздержание возможно только по обоюдному согласию.
