День мира - Линдорф А.
Скачать (прямая ссылка):
— Где уж там... это капризные лакомки,— ответила женщина, и Риша Гамачек возликовал: будут ручки, как тростиночки!
Вскоре пришли карапузы. Но — увы! — весьма упитанные и совсем не несчастные с виду. Лишь у одного немножко распухла скула после того, как он упал с вишни.
— Мать,— снова бодро сказал Гамачек,— у вас замечательные дети, но вы их слишком хорошо кормите. Мне нужно нечто более чахлое: ручки, как тростиночки... Действие фильма происходит во времена капиталистического гнета. А так страдающие дети не выглядят. Ваши малыши — это самые настоящие сардельки!
Риша Гамачек не ожидал, таких трудностей. Теперь он впал в уныние, ибо установил, что в местных масщтабах вообще ни одного исхудавшего ребенка не существует. У бодрого ассистента чуть было не возникло подозрение, что в кашу для маленьких ребятишек подмешивают какое-нибудь лекарство, способствующее увеличению- веса. Гамачек даже подумал, что самая малость отсталости не повредила бы сейчас киноискусству.
В полдень появился режиссер, и Риша Гамачек рассказал ему о. своей неудаче.
Режиссер, разумеется, схватился за голову.
— С таким коллективом невозможно снимать фильм! — закричал он.— Все от начала до конца приходится делать самому! Ведь мелочь — тощего ребенка и то не могут разыскать!
Надвигалась катастрофа. Марван уже, конечно, в дороге и через два часа появится здесь.
В последнюю минуту у Риши Гамачека возникла спасительная идея.
— Если нет худых детей,— сказал он,— можно взять старичка. Я знаю одного. Кости и кожа. Дряхлый. А ручки? Тростиночки! Как раз то, что нужно!
— Что-то в этом есть,— согласился режиссер.— Руки, говорите, у старика, как тростиночки? Очень хорошо! Да и текст почти не нужно менять.
Через два часа кадр был снят.
Марван растроганным голосом говорил:
— Работяга старый... Будет ли у вас когда-нибудь другая судьба?..— и склонялся над дряхлым старичком.
Если бы не нашелся высохший от старости дед, все пропало бы. Так чуть-чуть не было испорчено художественное произведение.
ДИКОБРАЗ, сентябрь.
КРЕСТЬЯНИН НА ЯРМАРКЕ
ИРЖИ МАРЕК, писатель
Несколько позже того знаменательного дня, когда Чехословацкая Республика приняла новую конституцию и стала называться Чехословацкой Социалистической Республикой, в газетах появилось сообщение, затерявшееся среди новостей о больших международных и внутренних событиях.
В сообщении говорилось о том, что в Чехословакии электрифицировано последнее село... Небольшое село Злата-Баня засверкало электрическими огнями. Сейчас Злата-Баня вошла в историю.
Чешское пиво
известно всему миру.
Людей с кружкой пива вы здесь увидите повсюду...
Строители крупного гидроузла «Орлик» на Влтаве 27 сентября праздничным фейерверком отмечают пуск воды в канал.
Так в Злата-Бане закончила свое существование последняя в Чехословакии керосиновая лампа. После этого Чехословакия стала пятой страной мира, завершившей электрификацию всех населенных пунктов. Она опередила в этом отношении такие государства, как США, Англия и Франция.
— Итак,— сказал мне инженер-энергетик,— и в Злата-Бане загорелась лампочка Ильича. Я не случайно говорю «лампочка Ильича». Знаю, что эти слова ассоциируются с образом революционной России, где электрификация проходила в совершенно иных условиях. Но есть одна общая черта у нашей и советской электрификации. Думаете, если бы не социалистический строй, кто-нибудь позаботился бы об электрификации отдаленной деревушки? И для нас свет пришел от «лампочки Ильича».
На севере Чехии, недалеко от города Мост, известного революционными традициями рабочего класса, целый край изменил свое лицо. Вырастают новые города, которых нет на старой карте.
Город Брно хорошо знаком многим советским людям, и прежде всего тем из них, кто пятнадцать лет назад воевал в дивизиях Четвертого Украинского фронта. Но Брно знают не только по боям, прокатившимся через него. Ныне это город больших международных ярмарок, где лишь вчера посланцы двадцати семи различных государств демонстрировали новинки своей промышленности.
Но я не хочу писать сейчас о торговых делах. Мне хочется рассказать об одном человеке из десятитысячной толпы гостей Брненской ярмарки. Я увидел его около китайского автомобиля «Красное знамя». Мы разговорились. Это был член сельскохозяйственного кооператива из-под Пльзеня — Гержман.
Оказалось, что он уже посетил советский павильон, где его особенно поразили цифры на транспарантах, рассказывающие об успехах советской промышленности. На одном из щитов он прочитал, что в прошлом году в СССР было выпущено две тысячи новых типов машин. Мой новый знакомый сказал:
— У меня сын инженер, и я понимаю, что означает это число... Огромные успехи!
Что заставляло старого крестьянина, может быть, один—два года назад вступившего в кооператив, интересоваться китайским автомобилем? Что ему, наконец, до того, что в СССР две тысячи новых типов машин? Почему это его занимает? Разве он собирается купить какую-нибудь машину?
Конечно, нет. Но пожилой крестьянин понимает, какие большие перемены произошли в жизни, и чувствует себя частицей нового мира.
