День мира - Линдорф А.
Скачать (прямая ссылка):
Между нами установилась чудесная дружба, и основой ее было детское светлое чувство, глубоко запавшее в наши души.
Однажды утром мне предстояло объездить четырехгодовалого жеребца. Отец и дядя Доржи помогли мне оседлать его. Я натянул поводья,, жеребец стремительно рванулся, пытаясь меня сбросить.
«Солонго, наверно, сейчас смотрит на меня»,— подумал я и обернулся. Но, как только увидел девушку, стоявшую рядом с тетей Навчи возле юрты дяди Доржи, я на какой-то миг забылся, упустил стремена и потерял равновесие. Я упал, не выпуская из рук поводья. Конь еще некоторое расстояние протащил меня, и я оказался рядом с юртой дяди Доржи. Солонго стремительно подбежала ко мне.
— Не очень ушибся? — дрожащим голосом спросила она, помогая мне подняться. Щеки ее раскраснелись от волнения; быстро повернувшись, она побежала к своей юрте.
— Как же так? Брат никогда еще не падал с лошади. Не мог сбросить его этот противный жеребец! — послышался крик Сурэна.
С помощью дяди Доржи я поймал коня и вскочил на него, но колени мои дрожали. Жеребец низко опустил голову и помчался, вновь пытаясь сбросить меня.
— Ничего, ничего,— шептал я про себя. Мне казалось, будто Солонго поддерживает меня за плечи, повторяя взволнованным дрожащим голосом: «Не упади».
Вскоре наступил сомонный надом (национальный праздник у монголов.— Ред.).
С прадедовских времен монголы, собираясь иа надом, надевают свои лучшие дэли, берут лучших коней, стригут им гривы и стараются ехать не с пустым карманом.
...На небе не виднелось ни облачка, всюду, куда ни глянешь, земля расстилалась, как зеленый, расшитый серебром ковер, воздух был напоен ароматом трав и цветов. Мир радостно и счастливо улыбался иам, как улыбается молодая мать своему ребенку".
Вскоре мы въехали в заросли иа берегу реки Харганатын-гол. Шелест листьев осины и черемухи, пение птиц сливались с журчанием реки; природа поражала нас своей красотой. Мы с Сурэном наперебой восхваляли свой родной край.
— На родной стороне и камни мягкие,— улыбнулась Со-лонго.
Нам нужно было перейти через реку. Солонго, выросшая В степи й никогда не видевшая такой большой реки, боялась, и мы с Сурэном, пустив лошадей рядом с ее конем, въехали в воду. Вдруг конь Солонго поскользнулся на крупном валуне, девушка ухватилась за меня, и я крепко обнял ее. Это продолжалось всего мгновение, но мы, смутились.
...Монголы любят яркие цвета, ведь в нашей стране много своеобразия и богатых красок! Зима у нас бывает холодная, лето жаркое, утро ясное, вечера темные, рядом с прозрачными, сверкающими, подобно зеркалу, озерами, как фарфор, белеют солончаки, высокие горы чередуются с широкой степью. Да разве все перечислишь?
Люди, одетые в яркие синие, зеленые, красные, желтые дэли, группами едущие на прекрасных конях всех мастей, затмевают собой степные цветы.
Площадь надома была тем местом, где смешивались и переливались все эти краски.
На сомонном надоме каждый баг (низовая административная единица в сельской местности МНР.— Ред.) ставит большой шатер. Расстилают войлок, наполняют чаши кумысом, араты приходят сюда, отдыхают и весело беседуют о житье-бытье.
...Около красного уголка собрался народ. В середине толпы я увидел Солонго, которая очень искусно исполняла на хуг-жиме напев дуэта Юндэна и Нансалмы из оперы «Три печальных холма». Все хвалили ее и с удивлением прищелкивали языками.
— Кто эта красавица? Откуда она? — спрашивали парни, друг у друга, не в силах оторвать взгляд от играющей Солонго, левая рука которой летала вверх и вниз. Я стоял как завороженный, забыв обе всем на свете.
Солонго доиграла мелодию до конца и, улыбнувшись, запела:
Дороже золота любовь; Смелость, отвага нужны, Чтобы добиться ее...
Все собравшиеся дружно подхватили:
Как пара птиц, не будем мы
С тобою разлучаться.
Ведь счастье в том, чтоб вместе быть...
Солонго закончила начатую песню, отложила хугжим и встала. Люди дружно аплодировали ей. Мы втроем шли к коням и нам уступали дорогу. Парни смотрели на меня с завистью, и я не чувствовал под собой земли.
...Мы ехали рядом, как вдруг к нам подскакал парень из нашего бага и, поравнявшись с Солонго, сказал:
— Вы поете как соловей, меня зовут Дамдин.— Он протянул руку.
— Солонго,— чуть заметно улыбнувшись, подала она свою.
— Какое прекрасное имя! Очень жаль, что вы исчезнете, подобно чудесному сну, я, наверно, не увижу вас больше,— продолжал он торопливо и, решив, что очень удачно начал, громко рассмеялся и принялся расспрашивать Солонго о ее родных местах, о том, что привело ее в наши края. Узнав, что Солонго приехала, чтобы перекочевать с семьей дяди Доржи, Дамдин заметил:
— Ты приносишь огорчения!
— Почему? — удивилась Солонго.
— Да уж так, ты сама похожа на радугу, радуга волнует сердца людей, но исчезает; так и от нас, к сожалению, уедет девушка, которой любуется все кочевье,— ответил он, смеясь.
Мы отправились к шатру нашего бага, выпили кумысу и сели отдохнуть. Бее это время Дамдин без умолку болтал.
Он то пытался пощекотать Солонго, то дернуть ее за толстую черную косу. Моему гневу не было границ. Не будь рядом Солонго, я бы подрался с Дамдиним.
