Дневник Ф.Лассаль - Лассаль Ф.
Скачать (прямая ссылка):
Мое терпение истощилось. Я судорожно схватил чернильницу и готов был излить свое негодование и обидл- в целом потоке слов, но мысль об отце удержала меня. Я не понимаю, как я мог быть так сдержан, когда со мной тая обращались из-за какого-то пустяка. Я уверен, что если бы я не побывал перед этим дома и не видел, как сильно люби г меня отец, то не сумел бы сдержать себя. Меня удержала мысль, что я огорчу отца, если отомщу за обиду. Я ограничился тем. что посмотрел на него с през{»ением. и он с проклятиями вышел из комнаты.
В пятницу и субботу я обедал в своей комнате.
Потом я решил, что так не может продолжаться. Ши5« воспользуется втим. как поводом, чтобы уничтожить меня: и отеп будет сильно огорчен. Я сделал первый шаг и пошел к Гандеру. Мы помирились. Но кто выказал себя зтесь скверно.—так эти его жена. Этого я ей тоже никогда позабуду!
С Беккером мы совсем подружились. Он принадлежит к числу тех людей, в которых тем больше открываешь хороших сторон, чем больше их узнаешь. Мёвес—совершенная противоположность ему.
Понедельник, 1$ Января.
Сегодня достопамятный день: мы закрепили нашу дружбу с Беккером обращением на «ты».
Я часто посещаю Цандера. Чувствую, что меня сильно влечет к прекрасной Розалии. Я могу быть доволен своим успехом. В эту семью я ввел и Бекксра.
Не знаю, отчего это происходит, что я веду дневник отрывочно. Причиной, может быть то. что за это время я слишком много пережил, и нет возможности все записывать.
— 145 —
Если при этом о чем-нибудь умолчишь.—вот уже и пробел. Правда, я переливаю слишком много, чтобы иметь время все записывать!
Я должен сказать, что мое пребывание в Лейпциге, помимо школы, вовсе не неприятно. II даже скучные часы занятии в классе услаждаются дружбой Беккера. В субботу и воскресенье мы обыкновенно или катаемся в санях, или играем в вист, или бываем в гостях у Розалин. Таким образом, время идет очень быстро, пока не замешается какая-нибудь подлость со стороны Шнбс. Я уже привык смотреть на этого субъекта с саркастическим презрением. Пусть сеяе лает! Жаль, что я не могу запретить ему кусаться.
Как только подумаю, что Вильгельм Оетери после пасхи уезжает в Марсель, чувствую, что уже теперь начинаю тосковать. Grand Dieu! Что я тогда буду делать!
Я несколько раз замечал, что Вильгельм любит меня не так сильно, как я его: но всеж я буду чувствовать себя осиротелым, когда он уедет. До сих пор удивляюсь, как это мы так близко сошлись.
Когда я перешел во второй класс, почти все ненавидели меня. Я слыл за невыносимого, надо мной смеялись. Если бы меня не поддерживала твердая уверенность в себе, я мог бы сделаться мизантропом. И вот посмотрите: именно те. кто больше всего смеялся надо мной, стали моими лучшими друзьями. Вильгельм мой друг, и Натансон, повндпмому. хочет быть им.
К большинству в классе я отношусь безразлично. Я считаюсь всегда с мнением тех. кого уважаю п о которых знаю, что они могут понять меня. Мнение того, кто меня не понимает, для меня безразлично: и если он плохо обо мне думает, то. ведь, это все равно, как если бы школяру попались в руки мудрые изречения Гафнза. и он. не понимая их. с презрением отбросил книгу.
Я постараюсь аккуратно вести дневник и записывать каждый день.
то
Среда, 17 Февраля.
Сегодня, после обеда, Геншкель возвратил мне мою немецкую работу «О правилах дружбы». В ней я сильно нападал на всех филистеров и глупых теоретиков. Далекая от того, чтобы устанавливать какие бы то ни было правила дружбы, моя работа представляла не что иное, как жестокую насмешку над темп, кто хочет предписывать правила нашим чувствам. Как только Г. вышел, весь класс потребовал, чтобы моя работа была прочитана. Гейшкель вступил со мною в спор, из которого я вышел победителем
За идеальный взгляд на истинную, благородную дружбу, который я высказал, меня назвали экзальтированным. Жалкие люди! Если уже теперь они так трезво судят о дружбе, то что же опп скажут о ней через 50 лет! Если теперь эти, едва вступившие в жизнь юноши, способны только на мещанскую дружбу, то как же черствы они будут стариками. Мне жаль этих людей, которые с самого рождения становятся и до старости остаются филистерами.
Больнее всего мне было то, что мой друг Вильгельм оказался в числе лиц, которые мое благоговение перед дружбой называли экзальтацией.
Но я знаю пли, по кранпен мере, серю, что он понимает меня. Это с его стороны—поддразнивание и шутка, когда он называет меня экзальтированным. Если бы он знал, как грубо затронула эта шутка самые нежные стороны моей души, он не позволил бы себе ее. Я страдаю не за селя; мне больно хоть одно мгновенье видеть его в ряду дюжинных людей.
Сегодня вечером ко мне пришел Л., и я играл с ним в вист. Такое отсутствие самолюбия поражает меня. Придти к человеку, который вчера указал ему двери! Этого я пе понимаю.
Неприятное чувство охватывает меня, когда я смотрю на подобных людей. В них я нахожу разгадку того, почему так
') Это происшествие описано Папдером в «Gartenlaube'. Цандер вспоминает о поэтическом вступлении Лассаля к этой работе:
