Знаки славы Отечества - Кузнецов А.А.
Скачать (прямая ссылка):
Поел я и только тогда осмотрелся как следует. Тайга оказалась не такой уж и пустой, как на первый взгляд. Кедровки пролетели, дятел. Тут я увидел в первый раз белку-летягу. Сначала думал — птица. Прямо возле меня слетела на дерево и пропала. Полез по снегу, подошел к дереву — дупло. Мелкое, к счастью, и невысоко. Заглянул — вижу два больших глаза, мордочка лохматая. Зимой темнеет рано.
.303 появилась полная луна. Такая красота! С тех пор. как увижу полную луну, вспоминаю этот день, свой первый день работы на БАМе.
Холода бывали страшные. Помню, утром кто-то крикнул, что больше сорока. Вес побежали на улицу посмотреть на термометр, никто из нас не знал такого мороза, интересно было. И вот в такой морої надо тянуть провода. На «копях» влезать на столбы и в них вворачивать штыри для изоляторов . Хорошо еще, если ветра нет, а при ветре... Руки у многих прихватывало: чуть рукавиїїу снимешь, готово дело.
Еще сложно было строить мосты. По весне работали, стоя в воде. Холодно. Речушки маленькие, а к весне сильно разливаются: вечная мерзлота, ничего не впитывается, все с сопок скатывается в виде бурных горных речек. Поэтому мосты строили с большим запасом, с расчетом на раїлив: речка маленькая, а мост большой. Потом тянули кабель со свинцовой оболочкой и в битуме. Подсовывали его иод рельсы. Из большой катушки тянули, как бурлаки. Кабель этот нужен для стрелок, семафоров. Есть такая желе июдорожная специальность СЦБ, что означает: сигнализация, централи-зовка и блокировка. Зимой работали с отої ревом. Разводили костры, готовили на них іавтрак. чтоб времени не терять. Часа три отогревали, прежде чем конать.
Но главная работа — рихтовка пути. Дорога лежит, ио ней мог идти уже поезд, хотя шел он на оіцупь: рельсы поведены и не выровнены. Тепловоз с тремя вагончиками тихонько. со скоростью пешехода, пробирался, чтоб с рельс не сойти. Пассажирское движение открылось только через год, а пока нам везли щебень. Искривление рельсов в основном вертикальное. В сторону рельсы труднее повести, они собранными приходят. Опытный человек ложился и смотрел глазом, где выше, где ниже. Мы ломами поднимали и подсыпали щебенку, а йотом ее утрамбовывали. Были электрические утрамбовщики. вроде отбойных молотков, но приходилось трамбоватьи чуркой. Перекладину к ней прибьешь сверху и вбиваешь щебень. Это и есть рихтовка пути. Такая работа мне не нравилась, метров сто отрихтуешь за день, тол-
304
чсшься на одном месте. А мы уже привыкли к простору, к передвижениям.
Не знаю кто как, а я вспоминаю работу на БАМе с удовольствием. Жизнь проходила на природе. Я уже тогда интересовался животными и растительностью, но и все ребята нашей бригады без конца любовались красотой тайги. Встанешь — и прямо в лес. Все волей-неволей становились биологами. что-то замечали вокруг, птиц стали знать, наблюдали животных. Весной зацвел багульник. Он зацвел раньше, чем распустились лиственницы, и все соики в один день стали розовыми. У кого не было дел, сидели на дворе и смотрели на эти сопки. Необычно и удивительно: лес. и вдруг розовый. Все горит. другого цвета нет. Потом появились огромные красные цветы — лилии, которые мы раньше видели ТОЛЬКО в садах. Саранками их называют, правильное название лилия пенсильванская. Есть такая легенда: у Ермака в Сибирском походе иошб один из лучших воинов Иван Сараи. Похоронили его на холме, а коїла каїаки через ГОД возвращались, то увидели на сопке красные цветы. Как бы кровь Ивана Сарана. С тех пор так и пошло, стали эти цветы называть саранками. Стоят они такими столбиками, видны издалека, и как-то странно видеть в тайге такие крупные цветы.
Появилось много бурундуков, стали их приручать, хлебом кормить. Заходили в лагерь и медведи. Мы все ждали обилмюш гнуса, нас пугали им перед отъездом: тайга, мол, это мошка и комары. Оказалось, не так уж они и страшны, не больше их там, чем под Москвой. Повыше, на ветерке их совсем нет. Природа доставляла нам одни радости. Если не считать морозов с ветром.
К KOIiiiy 1975 года в Ты иду пошли пассажирские поезда. Перед этим должны были вбить последний, «серебряный« костыль. И вот все стали делать себе «серебряные« костыли, чтоб привезти домой. Оттачивали напильником до блеска, шлифовали, некоторые даже никелировали. Сейчас такой костыль у меня на письменном столе лежит.
Здорово поддерживала нас ио утрам радиопередача «Для вас, строители БАМа». Ее давали как раз во время завтрака.
305 Злссь-то она шла н три часа ночи» се никто не слышал, а дли нас она была oi ромной радостью, приныкли мы к ней. ждали. Нам представлялось. что вся страна о нас думает и с нами говорит. Много наших несен передавали: •Веселей, ребята. выпало нам строить путь железный, а короче — БАМ».
И однажды зажглись вдоль станции фонари дневного света. Кругом палатки, вагончики, стройматериалы и вдруг рядом городские лампады... И гящпыс душ с фонарями. Как в Москве. И я подумал тогда: »Вот они. признаки будущего. Скоро здесь все будет так же. как в центральной России».
Недавно побывал в тех местах со своими студентами. Огромный современной архитектуры вокзал» каменные многоэтажные дома, асфальт и эти фонари...
