Вопросы истории и археологии западного Казахстана - Кушкумбаев А.К.
Скачать (прямая ссылка):
6 Плано Карпинн, рассказывая о войне монголов в Венгрии, отмстил, что там «Татары возымели такой страх, что все пытались сбежать. Но Бату, обнажив меч пред лицом их, воспротивился им, говоря: «He беміте, так как если вы побежите, то никто не ускользнет, и если мы должны умереть, то лучше умрем все, так как сбудется то, что предсказал Чингис-кан, что мы должны быть убиты; и если теперь пришло время для этого, то лучше потерпим». И таким образом, они воодушевились, остались и разорили Венгрию» (Плано Карпини, 1957, С. 47). Чем не пример личного мужества и стойкости настоящего военачальника?
32 217). Обстоятельные сведения глава францисканской дипломатической миссии получил со слов окружающих, близких ко двору лиц. Такая емкая характеристика индивидуальных военных черт монгольского полководца очень точно определяет военные возможности Бату, и не верить показаниям этих средневековых очевидцев, веских аргументов нет. Накануне решающего столкновения с противником на территории Венгерского королевства Бату предварительно сам знакомился с будущими полевыми условиями боя и только после этого принял верное решение, что еще раз говорит о нем как рассудительном и рациональном военном стратеге. К тому же назначение слабо разбирающегося в военном деле военачальника во главе крупного стратегического похода в мало знакомые монголам западные страны выглядело бы, пожалуй, весьма не адекватным и могло привести к провалу всей военной акции.
В целях решения поставленной геостратегической цели по захвату отдаленных воинственных народов западной Евразии в военной кампании по приказу Угэдэя принял участие такой военный специалист как Субэдэй-бахадур, имевший богатый военный опыт, стратегический кругозор, тактическую смекалку и знание специфики театра будущей войны. На него часто возлагали разработку военных планов, проведение определяющих авангардных военных операций и командование основной или экспедиционной армии. Представленное ни в коей мере не означает, что все военные победы, достигнутые монголами в западном походе, следует приписать Субэдэю, но его координирующая роль, как «военного менеджера» в стратегии и тактике и согласовании военных действий задействованных войск несомненна. Такая практика назначения ведущих военных советников в руководящий состав монгольской армии ведет начало от самого Чингиз-хана, прикомандировывавшего известного военачальника, имевшего заметные военные заслуги к своим сыновьям. В «Послании венгерского епископа епископу парижскому о татарах» 1239 г., записанных в анналах Уэйверлейского монастыря говорится, что у самого Чингиз-хана в окружении находилось 42 советника, но особо подчеркнуто, что «никто из целого войска не осмеливается спросить, куда идет господин их или что он намерен делать» (Анналы 1, 1979, С. 175). Военное планирование предполагаемой войны обсуждалось на закрытых совещаниях высшего военно-политического руководства, и после принятия решения о начале военной кампании утверждалось на курултаях ханом. Иные лица, прежде всего представители чужой страны допуск к таким тайным советам не имели. «Что касается таких важных дел, как походы, война и другие, то [они] решаются только самим татарским правителем. Однако он еще обдумывает их вместе со своей родней. Китайцы и другие люди не участвуют [в этих обсуждениях]. [Татарский правитель] обычно называет татар "своей костью"», т.е. "ober-un yasun", состоявшей из близких родственников происходивших от одного предка (Пэн Да-я, Сюй Тин, 1960, С. 142; см. также Анналы 2, 1979, С.181).
Назначение на руководящие военные должности производилось по воле хана и совету его ближайшего окружения не только по критериям родства, но и политического и военного статуса, знаний военного искусства, боевого опыта, личностных свойств и качеств, возраста. Видимо в каждом таком случае какой-то из перечисленных факторов оказывался решающим и зависел от сложившейся ситуации. Накануне своей войны с Хорезмом «он [Чингиз-хан] установил ранги для сыновей
33 и великих эмиров и нойонов тысяч, сотен и десятков и наставлял их и назначил оба крыла и авангард (своего войска) и установил "Новую Йасу"» (Джувайни, 2007, С. 23). При Чингиз-хане встречается выдвижение полководцев в случае временного отсутствия главы империи в качестве наместников хана на завоеванной территории. Перед уходом монгольской армии в среднеазиатский поход 1219-1224 гг. Мухал и получил должность главнокомандующего войсками и одновременно гражданского управляющего в Северном Китае с пожалованием ему титулов «тайши» и «го-ван» с весьма широкими политическими полномочиями. В этой связи автор «Полного описания монголо-татар» и называет его «временно замещающим императора» (Мэн-да бэй-лу, 1975, С. 59). Практиковалось отправление отдельных экспедиционных войск для охраны рубежей и границ империи. По завершении курултая 1229 г. Угэдэй-каан отправил в Иран тридцатитысячный корпус во главе с Джурмагуном (Чормаган)-нойоном и несколькими эмирами против не покорившегося хорезмского султана Джелал-ад-дина (Рашид ад-Дин, 1960, Т.II, С.20-21), который здесь находился почти четверть века вплоть до прихода войск Хулагу. Основной командный состав этого войска передает Киракос Гандзакеци. «Вот главнейшие и знатнейшие из них (татар): первый и великий, глава и повелитель всех войск Чармагун-ноин, человек, обладающий судебной властью и судивший. Вместе с ним заседают Исрар-ноин, Гутун-ноин, Тутун-ноин и Чагатай — военачальник, которого убили мулехиды. Много еще было [у них] военачальников и бесчисленное число воинов» (Киракос, 1976, С. 174; см. также более подробно Патканов, 1871, С. 8-9, 10-11,24-25). В исследовании Т. Мея в специальной сводной таблице приводятся имена около двадцати монгольских военачальников, составленной но армянским источникам (более подробно см. May, 1996, Р. 90-91). Григор Акнерци сообщает о 110 монгольских военачальниках, которые после специального курултая, созванного Чормаганом «разделили между собою все земли» (Патканов, 1871, С. 11).
