Жизнь замечательных людей: Константин Павлович - Кучерская М.
Скачать (прямая ссылка):
214
рядка, заступник бедных, но при этом никогда — человек умный. Однако Пушкину нужен умный государь, и поэт наделяет героя и этим свойством. Между прочим, шекспировский принц Гарри тоже совсем не глуп: «Так размышленья долго прятал принц / Под маской буйства; без сомненья, разум / В нем возрастал, как травы по ночам, / Незримо, но упорно развиваясь»96.
Заметим, что еще один возможный источник пушкинского высказывания о романтизме Константина, помимо Шекспира, — роман Вальтера Скотта «Уэверли», принесший его автору мировую славу. Главный герой романа, Уэверли, встречается с Карлом Эдуардом, наследным принцем, ведущим борьбу за свои права, и отмечает, что тот в точности отвечает его представлениям о «романтическом герое»97.
Понятно, что в основе романтического панегирика лежала надежда поэта на скорое освобождение и приезд в столицу. Об этом свидетельствует не только здравый смысл, но и другое письмо Пушкина, адресованное в те же дни П. А. Плетневу. «Милый, дело не до стихов, — пишет Пушкин, — слушай в оба уха: Если я друзей моих не слишком отучил от ходатайства, вероятно они вспомнят обо мне... Если брать, так брать — не то, что и совести марать — ради Бога, не просить у царя позволения мне жить в Опочке или в Риге; черт ли в них? а просить или о въезде в столицы, или о чужих краях. В столицу хочется мне для вас, друзья мои, — хочется с вами еще перед смертию поврать; но, конечно, благоразумнее бы отправиться за море. Что мне в России делать? Покажи это письмо Жуковскому, который, может быть, на меня сердит. Он как-нибудь это сладит. Да нельзя ли дам взбуторажить?»98
Царем Пушкин называет Константина и предлагает прибегнуть к заступничеству известного ходатая об обиженных, уже не раз выручавшего поэта, Василия Андреевича Жуковского. Письмо Плетневу дышит жаждой освобождения. Не исключено, что и Катенину Пушкин писал с тайной надеждой на перлюстрацию его писем (о которой поэту было хорошо известно), а значит, и на то, что его энергичное, комплиментарное высказывание о Константине станет известно новому императору.
Практическая мотивировка пушкинского высказывания, конечно, вовсе не отменяет смысловой и культурной насыщенности сопоставления Константина с романтическим героем99. Даже если это сравнение было сделано исключительно из конъюнктурных соображений — оно точно отразило некоторые представления о Константине, растворенные в
215
воздухе эпохи. Романтические черты образу цесаревича придавал не один Пушкин. Хотя другой известный нам случай огранки облика нового императора в романтическом духе родился в обстоятельствах намного более трагических, чем пушкинские.
«Я С МАЛОЛЕТСТВА ЛЮБЛЮ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ»
«Зачинщик русской повести», поэт и литератор Александр Александрович Бестужев-Марлинский принял в событиях 14 декабря самое деятельное участие. На Сенатской площади он выдавал себя за адъютанта Константина Павловича и вместе с братом Михаилом и князем Д. А. Щепиным-Ростовским поднял часть Московского полка. Ему приписывается и высказывание, произнесенное ночью накануне мятежа в квартире у Рылеева. Размышляя об аресте царской фамилии, Рылеев начал искать план Зимнего дворца. Александр Бестужев сказал на это с усмешкой: «Царская фамилия не иголка, и если удастся увлечь войска, то она, конечно, не скроется...»100 Впрочем, безжалостное замечание это, вероятно, все же не распространялось на Константина, который в тот момент находился в Варшаве.
Под следствием Бестужев дал обширные письменные показания, не обойдя вниманием и фигуру цесаревича. «Я с малолетства люблю великого князя Константина Павловича, — писал он. — Служил в его полку и надеялся у него выйти, что называется, в люди. Я недурно езжу верхом; хотел также поднести ему книжку о верховой езде, которой у меня вчерне написано было с три четверти. Одним словом, я надеялся при нем выбиться на путь, который труден бы мне был без знатной породы и богатства при другом государе»101.
Бестужев родился в 1797 году в семье небогатого дворянина, бывшего артиллерийского офицера, и значит, «малолетство» его пришлось на первое десятилетие XIX века. Допустим ненадолго, что, находясь под следствием, человек может сохранять искренность — в таком случае следует заключить, что «любовь» его к Константину Павловичу зародилась в эпоху Наполеоновских войн. Константин Павлович мог явиться воображению юноши в героическом ореоле побед 1812 года с выдержанной в духе романтизма репутацией ненавистника всего нерусского — как уже говорилось, конфликт, цесаревича с Барклаем был широко известен. Но, возможно, сообщение о «малолетстве» было необходимо Бесту-
216
жеву для указания на победоносные походы 1799 года, в которых принимал участие Константин. Это время Марлин-ский помнить не мог, зато мог слышать о нем позднее хотя бы от служившего в армии отца.
Весьма трогательно Бестужев упоминает книжку о верховой езде, которую хотел поднести цесаревичу, действительно «знатному наезднику», как выразился о нем Якушкин, с молодых лет возглавлявшему кавалерию и в самом деле отличному знатоку кавалерийского дела.
