Жизнь замечательных людей: Константин Павлович - Кучерская М.
Скачать (прямая ссылка):
Новосильцев следил за происходящим в Вильне с особой зоркостью, и случай, доказывающий, что все меры оправданы, не заставил себя долго ждать. 3 мая 1823 года пятиклассник Виленской гимназии вместе с тремя приятелями написал на доске: « Vivat konstitucya 3 maja, jak slodke wspominienie dla nas rodakow, lecz nie ma ktoby sie о niq dopomnial» («Да здравствует конституция 3 мая, какое приятное воспоминание для соотечественников, только вот некому о ней напомнить»).
Обычная мальчишеская шалость? Но мальчишке исполнилось уже пятнадцать лет, да и не сам же он сочинил такие мысли, услыхал, подхватил от старших! К тому же приятелей было четверо, а это означало заговор. Напуганный учитель донес о выходке виленскому военному губернатору Римскому-Корсакову, тот — Константину Павловичу. Цеса-
171
ревич поручил расследовать дело Новосильцеву, и вскоре шалун с товарищами был отдан в солдаты. На мольбу матери юного революционера и напоминание о его возрасте Александр ответил, что мальчик может служить в армии флейтщиком102.
Бедная мать не ведала, о чем просила. Судьба других, не менее юных нарушителей спокойствия была много печальней. Учеников гимназии в Крожах за попытки организовать очередное тайное общество судили военным судом и приговорили двух зачинщиков — к десяти годам работы в крепости с последующей сдачей в солдаты без выслуги, а четверых их единомышленников — просто в солдаты без тюрьмы. В Поневеже следствие так и не сумело найти авторов разбросанных повсюду листовок и принудило признаться в содеянном двух учеников, девятнадцати и тринадцати лет. Они признались, потом отказались от напраслины, но старшего начали сечь, и он признался заново. На суде он показывал раны и вновь все отрицал — его все равно осудили103.
Юношей Молесона и Тюра (или Тира) из Кейдан за прокламации с угрозами в адрес цесаревича приговорили к смертной казни. Следствию, на котором вновь применялись телесные наказания, удалось выудить из молодых людей признание, что они и в самом деле собирались убить Константина на станции, при перемене лошадей, и держали для этой цели два двуствольных заряженных пистолета. Цесаревич лично поинтересовался у Молесона, сына директора кейданской пятиклассной гимназии, за что тот хотел убить брата царя. И в ответ услышал: страшное решение юноша принял, узнав, что по приказанию Константина Павловича «в Вильно терзают студентов». После этого Молесон вдруг добавил: «К тому же нам обоим жизнь и без того надоела, потому что я влюблен в сестру Тюра, а Тюр в мою, без взаимной любви с их стороны»104. Несчастная юношеская любовь, толкающая на самоубийственные поступки — тут бы нашему герою и растаять, махнуть рукой, как он один это умел, поддаться чувству, проявить великодушие да и прогнать мальчиков хорошим пинком с глаз долой до дому, но положение обязывало, полного прощения юные террористы заслужить не могли. Константин повелел заменить смертную казнь на пожизненную каторгу. Юношей отправили в Нерчинск — благодарили ли они цесаревича за спасенную, но загубленную жизнь? Бог весть.
В 1821 году в Греции началось восстание под предводительством Александра Ипсиланти. Русское правительство
172
осталось к восстанию безучастным, а Россия — «неподвижной», как выразился Каподистрия в ответе Ипсиланти, написанном по поручению Александра105.
Константин был убежден, что восстание следует подавить; греки же, вспомнив о давнем проекте Екатерины, в смешанной с отчаянием надежде именовали цесаревича «кротчайшим греческим самодержцем Константином Ib106. «Константин И» о судьбе греков высказывался не раз и всегда в одном духе — столь многонациональная империя, каковой является Россия, борьбу греческого народа, несмотря на естественное ему сочувствие, поддерживать не должна. «Сколько различных народностей, входящих в состав обширной империи и исповедующих столько различных религий, с жадностью схватились бы за идеи, которые показались бы очень для них благоприятными. Если мы прибавим к этому злонамеренных людей и авантюристов, то мы непременно придем к тому заключению, что верность, в которой эти различные народы поклялись своему монарху, будет поколеблена»107, — писал цесаревич в письме Бенкендорфу в августе 1827 года.
НЕМЕДЛЕННОЕ ИСТРЕБЛЕНИЕ ЦЕСАРЕВИЧА
Приказ цесаревича по польским войскам от 19 ноября 1823 года
«Заметил я с некоторого времени, что когда начальник, подходя к фронту и приветствуя людей: здорово ребята! — обыкновенный их на это ответ: здравия желаем! (такому-то) мало-помалу изменился в некоторый род почти непонятного восклицания, равно когда начальник, будучи доволен и в изъявление своей благодарности, говорит: хорошо, ребята, или: спасибо, ребята! — они таким же невнятным образом отвечают: рады стараться! Отчего и происходит, что слова, принятые между начальником и войском в изъявление удовольствия и в ответ благодарности, со временем делаются пустыми звуками, которые солдат произносит, не соединяя с оными никакого значения, точно так же, как бы он делал ружейный прием.
Я люблю единообразие. От этого зависит исправность и точность в службе, но не могу одобрить оного там, где оно совершенно противно цели, ибо тогда сие единообразие делается столь же вредным, сколько оно полезно при уместном соблюдении оного. На сей конец предписываю, что когда начальник будет приветствовать солдат или изъявлять свое удовольствие
