Жизнь замечательных людей: Константин Павлович - Кучерская М.
Скачать (прямая ссылка):
Тает, тает стопка белоснежных кружевных платков; плачет, плачет счастливая графиня-мать, плачет растроганная дочь, от умиления, страха, а вскоре и от боли — жених, решив, что перед ним его собственность, показывает невесте армейские приемы, выламывает руки, в шутку кусает и искренне недоумевает, видя на ее глазах слезы...
«Юные и трогательные жертвы, которые Германия, по-видимому, отправляет в дань России, как некогда Греция посылала своих девушек на съедение Минотавру, сколько тайных слез вы пролили в бездушных апартаментах, в коих вы заключены? Сколько раз вы обращали ваши взоры и вздохи к милым жилищам, где вы провели годы детства? О, если бы ваши дни протекали в объятиях супруга вашей национальности, в благословенном небом климате, среди более счастливого и просвещенного народа, при менее пышном и развращенном дворе, — разве такая участь не предпочтительнее? Цепи, которые вы носите, только тяжелее оттого, что они сделаны из золота. Окружающая вас роскошь, драгоценности, которые на вас надеты, не принадлежат вам, и вы не рады им; если любовь своим обаянием не скрашивает для вас обитель мук и скуки, она скоро становится для вас только ужасной темницей. Поистине ваш удел может вызвать слезы даже у тех, кто вам завидует: титул русской великой княгини, столь блестящий и привлекательный, подтверждал до сих пор только право на исключение из счастья»115.
Минотавром, отнюдь не Тесеем, стал для Юлии и Константин, но пока этого никто не предвидел. Екатерина была необыкновенно оживлена и довольна, начала подготовку к свадьбе, беспрестанно целовала новую внучку, а герцогиню и двух принцесс осыпала подарками, бриллиантами и векселями на значительные суммы.
Юлия обогатила свое семейство, осчастливила отца и мать. Она и сама готовилась к счастью, к тому, чтобы совершенно полюбить своего будущего мужа, милого своего
50
жениха. Жених бывал с ней нежен, но чаще дик. Он приходил к невесте в пять утра с трубой и двумя военными барабанами и бил зарю. Юлия, едва успев одеться, начинала метаться, а Константин раскрывал клавесин, свистел ей военные марши и требовал на ломаном немецком, чтобы девушка повторяла на клавишах мелодию. Юлия послушно играла, великий князь аккомпанировал ей на барабанах и трубе, хрипло пел какие-то резкие песни, отбивал ногой ритм, хохотал. В немецкой принцессе он видел, кажется, то ли очередного Куруту в юбке, верного слугу и доброго товарища в любых затеях, то ли просто смешную, живую игрушку.
Молва, утверждавшая, что в Константине «не умирал Петр и что он будет точный он во всем», была, кажется, справедлива: Петр в Константине не умирал, только не первый, а третий. Милый, милый дедушка. Да смолкнут нелепые разговоры о том, кто был истинным отцом Павла Петровича — при взгляде на Константина отпадают все сомнения в его кровном родстве именно с Петром Федоровичем. Человеком, по вернейшему выражению А. М. Пескова, «легком»116, однако выдаваемом Екатериной за дурачка. Когда-то Петр III пытался развеселить свою невесту, а потом и жену похожими на Константиновы способами. Играл немецкой принцессе на скрипке, устраивал маскарады в ее комнате, муштровал при ней свою свиту. Екатерине было не смешно. Не смешно было и Юлии, хотя убивать жениха она все же не собиралась.
Слухи о странностях будущего зятя скорее всего доходили и до герцогини Августы. Но партия казалась слишком удачной, а пустые разговоры легко было приписать обыкновенной человеческой зависти. Герцогиня с двумя дочерьми вскоре покинула Петербург, а принцесса Юлия поступила под опеку госпожи Ливен, воспитывавшей младших великих княжон (дочерей Павла и Марии), женщины умной, трезвой и последовательной. Юлию начали обучать русскому языку и основам православной веры; познакомилась она и с проказами русской матушки-зимы, подивилась на случившийся в конце января «страшный и необыкновенный иней»: «на иных деревцах и веточках, где много было проходного ветра, нарос он вершка в два длиною, в одну сторону, наипрекраснейшими и регулярными фигурами, а особливо на гороховике*. С удовольствием даже в садах гулять было можно»117.
* Гороховик — сибирское дерево; Caigana arborescens, или акация.
51
2 февраля, на Сретение, было совершено миропомазание—обряд, сопутствующий переходу из протестантизма в православие. Молодую принцессу обернули в платье из золотой парчи, украсили бриллиантами и цветами; по словам одного из свидетелей происходящего, она шла на обряд, как жертва118, кланяясь чуждым ей иконам и обычаям из одной лишь почтительности, но в общем и не имея другого выхода. Не прошло и часа, как Юлия Генриетта Ульрика превратилась в Анну Федоровну, то есть в чисто русскую женщину, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Венчание было назначено на среду, 13 февраля, но у невесты разболелись зубы. Придворный доктор быстро поправил дело, и 15 февраля 17% года Екатерина торжественно ввела молодых в церковь Зимнего дворца, где их и обвенчали.
Обряд окончился священный, Лобзаньем нежным заключен. Соулыбнулася Природа, Раздался нежных горлиц плеск. Со ароматными цветами Весна с Любовником спешит, И сыплет розы Им под ноги119.
