Жизнь замечательных людей: Константин Павлович - Кучерская М.
Скачать (прямая ссылка):
Вот кто, по всей вероятности, и был спасителем поляков. Презрев долг, Константин Павлович вновь предался чувствам — он не мог смотреть, как режут любимых поляков, и ужасался мыслью, что Варшава скоро будет разгромлена, может быть, сожжена. «Вид этого города, где цесаревич жил и начальствовал в продолжение пятнадцати лет, где образовались его связи и устроился его брак, где укрепились все его привычки — вид этого города в минуту грозящего ему бедствия мог тронуть сердце цесаревича и внушить ему мысль о спасении Варшавы»69.
На следующий день после Гроховского сражения великий князь, впрочем, никак не выдал себя, и в письме Николаю лишь расплывчато заметил, что «если бы все оказались на своих местах, как это следовало бы ожидать, день был бы решительным, и кампания оконченной», однако «произошло колебание»70. Кто, что послужило причиной колебания? Цесаревич не уточняет.
Конечно, судить о произошедшем с полной достоверностью невозможно. Но слишком уж все похоже на цесаревича. Это его душа, его манера — предаться власти чувств, забыть о долге, чести, забыть обо всем, перестать рассуждать, рассчитывать — и спасти своих любимцев даже ценой гибели соотечественников.
Гроховская неудача затянула войну с поляками еще на восемь месяцев, несчетно увеличив число жертв. После Гро-хова цесаревич уехал в Белосток, к княгине Лович, уехал, чтобы никогда уже не вернуться к армии.
Слух
«Вот это, значит, Паскевич перво-наперво доносил ко двору, в Питер, по секрету, что так, мол, и так, ваше императорское величество, невозможно ничего с поляками поделать: потому как Дибич их руку держит, а ваш, мол, братец все именем покрывает. Но видя, что из Питера никакого решения, как делу, по делу быть нет —- взял да и написал, что вот, мол: Дибич велит нашим осадные работы и пальбу прекратить и нарочитых парламентеров пошлет к им, к полякам, значит, и
268
сам чрез шпионов ихних и велит им по нашему лагерю вылазку сделать, и когда они пойдут, то приказывают отбой играть и отступать, не стреляя, бесчестно, без всяких решений выходных. И решение, значит, просил у батюшки царя»71.
Мы не знаем, в какой степени осведомлен был Николай о закулисье Гроховского сражения, но судя по тому, что даже солдаты шептались о «бесчестном» поведении Дибича и «держащем его руку» цесаревиче, Николаю были известны истинные причины поражения. Во всяком случае, именно после Грохова он взял в переписке с Константином необычный для себя тон, тон всевластного государя и самодержца, умеющего настаивать на своем. Когда затишье кончилось и военные действия против поляков возобновились, Константин Павлович хотел вернуться в армию к своему гвардейскому отряду. Отказ!
«Вы сделали все, — корректно и вполне безжалостно писал Николай Константину в конце февраля 1831 года, — что могла потребовать от вас честь и ваша любовь к вашей славной гвардии; войско было свидетелем того, как вы подвергали себя опасности под огнем мятежников, коих ваше присутствие должно было вернуть на путь долга; повторяю, вы сделали в этот тяжелый месяц более того, что вам повелевал долг. Теперь, позвольте мне говорить с вами откровенно, как я к тому привык; до сих пор мне ничего не оставалось, как предоставить вам полную свободу принять то или иное решение и восхищаться вашими решениями, которые, признаюсь, вполне совпадают с тем, что я и сам делал бы в вашем тяжелом положении. Теперь положение дел изменилось; вы заплатили долг признательности войску, и нужно подумать о том, приличествует ли вам вернуться к армии, дабы принять командование, над чем — над пятью полками! Вы не пожелали принять командование армией; вы не захотели, по своему великодушию, лишить Розена командования корпусом и имеете душевное удовлетворение знать, что корпус обессмертил себя; что вам нужно еще? Принимая во внимание ваше положение, ваше происхождение, дальнейшее ваше пребывание в армии было бы неприлично, и что еще важнее, оно было бы опасно, ибо в тот момент, когда безумие, злоба и отчаяние побуждают несчастных не гнушаться никакими средствами, покушение на вас легко могло бы быть приведено в исполнением кто поручится, что оно не удастся, что вас не захватят, чтобы иметь в вашем лице заложника', подумайте, как это было бы ужасно и какие это могло бы
269
иметь неисчислимые последствия! Поэтому я думаю, что эту мысль (уехать в Белосток) внушил вам сам Господь. Оста-вайтесъ там, где вы находитесь теперь»72.
Все переменилось в одночасье, младший брат, до сих пор говоривший со старшим в тоне почтительном до неестественности, вдруг начинает приказывать ему, причем голосом, не допускающим возражений. Константин не мог в это поверить, аргументы Николая его не убеждали, в грузном мужчине пятидесяти двух лет вдруг проснулся мальчик, надоевший своими безобразиями учителю ученик, умоляющий пустить его обратно в класс, уверяющий, что отныне он исправится и будет вести себя превосходно.
«Впрочем, повторяю, вы будете довольны моим поведением, я не стану делать ничего поспешно, все мои решения будут приняты с величайшим спокойствием и хладнокровием, отнюдь не вредя вашим интересам и моим собственным...» Цесаревич просился в армию снова и снова, опять и опять обещая поступать «обдуманно и осторожно»; Николай продолжал повторять, что роль, которую Константин хочет играть в армии, не соответствует его рангу, что его пребывание в армии опасно, пока наконец не написал, что не имеет прибавить к сказанному ничего более. «Полагаюсь на вашу собственную совесть; решайте, приличествует ли вам во всех отношениях вернуться к вашим пяти полкам».
