Жизнь замечательных людей: Константин Павлович - Кучерская М.
Скачать (прямая ссылка):
Сколькими упреками, явными и тайными, резкими и корректными, был осыпан впоследствии Константин Павлович за свою слепоту!
Он как будто ничего не желал знать о кровавых замыслах, повторяя как заведенный из письма в письмо: «У нас все тихо и покойно», точно заговаривая действительность — тревожную, пронизанную ощущением скорой и неизбежной бури.
247
Члены «Патриотического общества», прореженного, но не разгромленного сеймовым судом, продолжали собираться, обсуждали будущее восстание и возможность придания ему легальной формы, однако не предпринимали и не планировали никаких серьезных действий. Намного решительнее был настроен тайный союз, возникший в варшавской школе подхорунжих. Школа располагалась неподалеку от Бельведера, один из ее инструкторов, подпоручик Петр Высоцкий, уговорил нескольких учеников образовать тайный военный союз для защиты конституции. Поначалу крайне малочисленный союз подхорунжих образовался в декабре 1828 года, но со временем число членов его возрастало; горячие молодые головы были готовы на все. В январе 1829 года в организацию вошел один из руководителей будущего восстания Маврикий Мохнацкий. В итоге именно тайный союз Высоцкого оказался в центре мятежа.
В начале августа 1830 года в Варшаву пришла весть об июльской французской революции, а затем и смене французского правительства. Союз подхорунжих и другие тайные общества оживились невероятно, очертания восстания прорисовывались все ясней. «Ветреность французов со товарищами», вопреки заверениям Константина, стала руководством к действию. На варшавских улицах прошло несколько демонстраций, вновь замелькали листовки, призывающие поляков к борьбе за независимость. На решетке Бельведер-ского дворца появилась издевательская надпись о том, что дом этот скоро будет сдан в аренду. Штат тайной полиции был удвоен, доносы текли рекой. Однако аресты и допросы вновь не обнаружили ничего опасного для русского правительства. Точнее, Константин этой опасности не желал увидеть: даже когда Высоцкий и один из главных его помощников Урбанский, стоявшие у руля будущего восстания, были арестованы по доносу, их вскоре освободили38. Цесаревич не считал возможным множить число заключенных — напротив, он пытался смягчить варшавское общество. В конце августа 1830 года была даже отменена цензура на информацию о событиях, происходящих за границей, — и в варшавских газетах появились сообщения о революциях в европейских странах. Это не только не смягчило поляков, но и окончательно вдохновило их на собственную революцию39. После известия о событиях во Франции в союз подхорунжих вошло еще 70 офицеров варшавского гарнизона40.
Тем временем император Николай Павлович разработал план военной кампании против Франции — он предполагал
248
свергнуть Людовика-Филиппа, который, по его мнению, незаконно занял место отрекшегося от престола Карла X. Российский государь намеревался вернуть престол Бурбонам, взяв в союзники Пруссию, а в качестве основной силы в войне с французами использовать польскую армию. Константин Павлович вновь, как когда-то Александра, отговаривал Николая от войны. Однако если прежде им руководило опасение проиграть могущественному Наполеону, то теперь в его словах звучали умудренность и спокойствие старого воина, трезво оценивающего положение дел в Европе. «Я сильно сомневаюсь, — замечал цесаревич в письме Николаю от 13 (25) августа 1830 года, — чтобы в случае, если бы произошел вторичный европейский крестовый поход против Франции, подобно случившемуся в 1813, 1814 и 1815 годах, мы встретили то же рвение и то же одушевление к правому делу. С тех пор сколько осталось обещаний, не исполненных или же обойденных, и сколько попранных интересов; тогда, чтобы сокрушить тиранию Бонапарта, тяготевшую над континентом, повсюду пользовались содействием народных масс и не предвидели, что рано или поздно то же оружие могут повернуть против нас самих»41. Далее цесаревич заверял императора, что в Польше царит спокойствие и поляки готовы продемонстрировать свою верность русскому престолу в любой момент.
Николай назначил главнокомандующим русско-польской армии увенчанного лаврами победы над Турцией и фельдмаршальским званием графа Ивана Ивановича Дибича. В конце сентября Дибич отправился в Берлин с тем, чтобы убедить прусского короля Фридриха Вильгельма III вступить в войну. Однако Пруссия, вслед за Англией и Австрией, признала Людовика-Филиппа французским королем, совершенно отрезав Николаю путь к войне. Сквозь зубы он согласился не разрывать с Францией отношения.
В эти неспокойные дни в Москве началась эпидемия холеры, болезни тогда почти не известной в России. Меры, которые следует предпринять, плохо представляли себе даже медики, в простонародье же поползли слухи о злоумышленниках, наславших болезнь. Население было близко к панике. Николай Павлович отправился в Москву для поддержания духа москвичей и едва не заболел сам, но отделался лихорадкой. Здесь же, в Москве, 5 октября, Николай получил от короля Нидерландов Вильгельма I просьбу о военной помощи — 25 августа в Брюсселе вспыхнула революция против голландского господства. Бельгийская революция и просьба Вильгельма послужили прекрасным предлогом к
