Жизнь замечательных людей: Марина Мнишек - Козляков В.
ISBN 5-2З5-02790-6
Скачать (прямая ссылка):
В январе-феврале 1611 года была организована агитационная переписка между городами, центром которой стала Рязань. Отсюда от воеводы Прокофия Ляпунова шли горячие призывы к объединению в Нижний Новгород, Ярославль, Владимир и другие города. Далее эти письма расходились повсюду, достигая самых отдаленных городов и волостей Московского государства — Поморья, Вятки и Сибири. В поход на Москву звали всех, кто готов был выступить против короля Сигизмунда III и сидевшего в столице польско-литовского гарнизона. Даже войско гетмана Яна Сапеги, стоявшее в Перемышле, со второй половины января 1611 года тоже участвовало в переговорах (к Сапеге обращались со всех сторон — и из Москвы, и от короля Сигизмунда III)18. Прокофий Ляпунов послал к гетману Сапеге своего племянника, чтобы «такие великие люди» не остались «за хребтом» у войска, собиравшегося в поход на Москву. Однако все, что удалось тогда сделать рязанскому воеводе, так это добиться нейтралитета сапежинцев. Это очень помогло в переговорах по созданию Первого ополчения с бывшими «боярами» «царя Дмитрия» князем Дмитрием Тимофеевичем Трубецким в Калуге и Иваном Мартыновичем Заруцким в Туле. Вместе с главным воеводой ополчения Прокофием Ляпуновым они со временем составили своеобразный триумвират, управлявший земскими силами.
В Калуге в этот момент встретились двоюродные братья бояре Трубецкие, один из них — князь Юрий Никитич представлял столичную Боярскую думу и должен был привести город к присяге королевичу Владиславу, другой — князь Дмитрий Тимофеевич стоял во главе бывшей «воровской» Думы и не определившихся русских сторонников самозванца. Боярин князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой в
284
итоге вынудил своего братца бежать из города «к Москве» и встал во главе объединенных калужских сил.
Казачий предводитель Иван Мартынович Заруцкий ушел со своими донцами в Тулу тогда, когда в Калуге еще не сделали окончательного выбора, кому присягать после смерти «царя Дмитрия». Раскол в войске самозванца привел к тому, что сторонникам королевича Владислава и сына Марины Мнишек было опасно находиться рядом. Скорее всего, Заруцкий и намеревался избежать возможных конфликтов. Если верно, что Марина Мнишек с сыном находилась под охраной казаков, то она тоже должна была уехать из присягавшей королевичу Владиславу Калуги в Тулу. А. Гиршберг ссылался на некое известие, полученное в королевском лагере под Смоленском, что прибыл тогда «Ляпунов с несколькими сотнями человек в Калугу и взял к себе этого царевича (сына Марины. — В. К.)»19. Однако русские источники ни о чем подобном не сообщают, хотя они едва ли могли пройти мимо такого примечательного события, как личные переговоры будущих руководителей земского ополчения Прокофия Ляпунова и князя Дмитрия Трубецкого. Кроме того, возникают вопросы: почему Прокофий Ляпунов не оставил «царевича» Ивана в Переславле-Рязанском и как могла Марина Мнишек расстаться с сыном? Почему казаки, под охраной которых находилась «царица», согласились на это? Кажется, нет оснований говорить, что Марина Мнишек и «царевич» Иван стали пленниками. Казаки, поддерживавшие кандидатуру «царевича» Ивана Дмитриевича, должны были выказывать уважение и по отношению к «царице». Правда, вряд ли это было именно то, чего хотела сама Марина Мнишек, мечтавшая о воцарении в Москве. Но она, захваченная новыми материнскими чувствами, могла на это просто не обращать внимания.
Первоначальный сбор сил, шедших на Москву из Рязани с Прокофием Ляпуновым, был назначен в Коломне. Боярин князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой из Калуги и Иван Заруцкий из Тулы должны были сначала идти на Серпухов, а оттуда — на Москву. Но из «Нового летописца» известно, что Марина Мнишек оказалась в Коломне. Об этом же писал и автор «Пискаревского летописца»: «И она с малым пожила немного в Колуге, и перевели ея на Коломну воевода князь Дмитрей Трубецкой, да Ивашка Заруцкой, да Проко-пей Ляпунов, по казачему воровскому умышленью»20.
Когда и почему Марина Мнишек попала в Коломну?
Для коалиции, собравшейся под знамена Первого ополчения, еще не пришло время определяться, «за кого» они.
285
Пока что было достаточно знать, «против кого» они выступают. Главный вопрос об избрании царя, последний раз неудачно разрешенный во время летнего кризиса 1610 года, даже не поднимался. В крестоцеловальной записи, текст которой был принят ополченцами, говорилось следующее: «Яз имярек целую сей святый и животворящий крест Господень на том, что нам за православную християнскую веру и за Московское государьство стояти и от Московского государства не отстати, а королю и королевичу полскому и литовскому креста не целовати, и не служити и не прямити ни в чем никоторыми делы, и с городы нам за Московское государьство на полских и на литовских людей стояти за-один»21. О кандидатуре сына Марины Мнишек в качестве претендента на русский престол в записи не упоминалось. Если он и мог рассматриваться как будущий «царь», то разве что казаками Заруцкого, под охраной которых находились бывшая тушинская «царица» и ее сын.
По сведениям «Пискаревского летописца», Коломна стала неким удельным центром Марины Мнишек, для чего был создан царицын двор, в состав которого вошли даже русские боярыни: «А была за нею Коломна вся, а чины у ней были царьския все: бояре, и дворяне, и дети боярские, и стольники, чашники и ключники, и всякие дворовые люди. А писалася царицею ко всем бояром и воеводам. А боярыни у нея были многия от радныя, и мать Трубецкого князя Дмитрея была же»22. Позднее автор «Нового летописца» прямо обвинял Ивана Заруцкого в том, что его действия в пользу Марины Мнишек стали причиной конфликтов между дворянами и казаками в ополчении: «У Заруцково же с казаками бысть з бояры и з дворяны непрямая мысль: хо-тяху на Московское государство посадити воренка калужского, Маринкина сына; а Маринка в те поры была на Коломне»23. Но одним казакам нельзя было добыть царства. Поэтому, вступив в союз с дворянами и детьми боярскими и посадскими жителями из городов Московского государства, боярин Иван Мартынович Заруцкий должен был поступиться чем-то ради интересов «всей земли». Вряд ли сама Марина Мнишек желала снова оказаться в подмосковных таборах с маленьким сыном. Достаточно было того, что она сделала свой выбор, отдав своего «царевича» на воспитание москвичам, в их вере. Возвратиться в Калугу ей было тяжело по многим причинам, в том числе из-за того, что воеводам Первого ополчения окончательно не удалось договориться с гетманом Сапегой о союзе. Оставаться в Туле — значило дать основание подозревать боярина Ивана Заруц-
